Онлайн книга «СССР. Дневник пацана с окраины»
|
– Кто там? – спросил я на всякий случай. – Свои. Дядя Жора сел на диван, открыл дипломат, достал два шоколадных батончика «Спартак». – Держите, молодежь, это вам. Шоколад способствует умственной работе. Доказанный наукой факт. – Спасибо, – сказала Наташа. – Спасибо. Как раз такой, как я люблю – с помадно-сливочной начинкой. – А с шоколадной что, не любишь? – спросила Наташа. – В следующий раз, когда мама купит, я у тебя заберу. – А я не отдам. С шоколадной я тоже люблю, только немного меньше. Я сорвал с батончика бумажку, развернул фольгу и откусил. Дядя Жора подошел к столу, взял учебник географии с цифрами 10 на обложке. – Через два дня я по такому вот точно учебнику стану учить таких же, как вы… бездельников. – Мы не бездельники, – сказал я. – Знаю. Что, шуток не понимаешь? – Понимаю. – Как магнитофон – пока еще работает? – спросил дядя Жора. – Ну да, – ответил я. – А что, он должен сломаться? – Не доверяю я отечественной технике. А тем более сделанной в нашем городе. Хорошие магнитофоны – только японские. Наши – одно название. – Вы это маме с папой скажите, – Наташа улыбнулась. – Хорошо, что хоть такой купили. – Мне им это говорить не надо, сами знают. Но исходят из реальных возможностей – что, в принципе, правильно. Но ты, Наталия, уже через два года сможешь при желании купить себе приличный аппарат. Поедешь в стройотряд после первого курса… – Ой, дядя Жора, давайте не будем загадывать… Надо сначала поступить. – Поступишь, не волнуйся. И что ты уже записала себе? – Так, пока еще мало. Тото Кутуньо, Челентано, «Рикки э повери»… – Сплошные итальянцы, что ли? – Ну да, а что такого? – Есть столько хорошей музыки… «Битлз», «Дип Перпл», «Лед Зеппелин», а она слушает итальянцев… – Все их сейчас слушают… – И ты слушаешь, потому что все? Или тебе нравится? – Нравится, в общем. Я подошел к окну, отодвинул тюль, посмотрел на улицу. Со стороны Зеленого Луга ехал трактор-бульдозер с ковшом, весь в катафотах. – Во сколько мама придет? – спросил дядя Жора. – Она сегодня в районо на конференции, – сказала Наташа. – Поэтому, может быть, поздно. – Ладно, тогда я, наверно, пойду. Передавайте привет ей и папе. И с наступающим Днем знаний. Знаете же, что первое сентября – теперь праздник, День знаний? – И что это значит? – спросила Наташа. – Что первого в школу не надо? – Надо, Наталия, надо… С какой это стати правительство вдруг устроит нам всем выходной? – А зачем тогда такой праздник? – Ну, есть у нас День металлурга, День танкиста, день еще кого-то… – дядя Жора хмыкнул. – Пусть будет еще и День знаний. * * * С разных сторон к школе шли пацаны и девки. Почти все малые несли цветы. Я отвернулся от окна. Наташа вышла из ванной – в белом кружевном переднике, с такими же кружевным воротничком и манжетами. Она взяла из трехлитровой банки букет гладиолусов: всем десятиклассникам сказали принести цветы. – Комсомольский значок не забыла? – спросил я. – Забыла. Хорошо, что напомнил. Остался на черном переднике. – Завяжешь мне галстук? – Ну ты даешь. Третий год пионер, а галстук завязывать не умеешь… – Умею. Просто за лето забыл… Я взял «дипломат» и вышел из квартиры. Наташа ушла минут десять назад. «Дипломат» мне купили еще в мае, но мама сказала не носить до осени, до шестого класса. Он черный, с простыми замками из блестящего металла, без украшений, кроме окантовки. Зато внутри – большой карман на замке, три маленьких кармана и кармашки для ручек. Края я обклеил черной изолентой – как другие пацаны. Если не обклеить, дерматин протрется, и выторкнется деревяшка. Пацаны лепили на «дипломаты» наклейки с машинками или «бабами», но я не стал, чтобы не содрали. Свою наклейку-«бабу» я прилепил внутри. «Бабы» стоили дороже, чем машинки и всякие другие. Их привозили пацаны, которые служили в армии в Германии. Я купил свою у Гурона из двадцать восьмой за рубль пятьдесят, а ему привез его двоюродный брат. Коля ждал меня между домами. Его «дипломат» был попроще, без окантовки, но с такими же замками. На обеих сторонах, во всех четырех углах, он налепил наклейки – гоночные машины. * * * На Колином балконе сушилось белье – пододеяльники, простыни, наволочки, чьи-то штаны и майка. Я негромко свистнул. Коля подошел к окну, помахал мне рукой. Я зашел в подъезд, пробежал два пролета. Коля стоял в дверях. – Заходи. Серый приехал. Я сбросил туфли. Мы прошли через зал в угловую комнату – «детскую». Серый, Колин брат, сидел на кровати в голубой майке с надписью «футбол». Летом он поступил в минский РТИ. Мы поздоровались за руку. – На выходные приехал? – спросил я. Серый кивнул. – И как Минск? – Нормально. Ты уже ездил, когда метро открыли? – Нет. – И вообще в метро не был? – Не-а. – Тогда тем более советую съездить. Мне сразу непривычно было. Смотрю, ищу, где компостер – талончик пробить. Потом вспоминаю, что не надо, что уже заплатил… – А как учеба? – Лучше и не спрашивай. Школа по сравнению с этим – первый класс. Неделю только проучились, а столько всего назадавали – и по физике, и по «вышке»… – Что за «вышка»? – спросил Коля. – Высшая математика… И по «вышке», и по истории КПСС… Только сиди и учись… – А в общаге сколько вас в комнате? – Трое. Не, общага – нормальная, новая, можно сказать. Недавно построили. И от института недалеко. Коля взял со стола колоду карт. – Распишем «тысячу»? Серый кивнул. * * * Я прошел под аркой «китайской стены» – так звали длинный дом на Первомайской, рядом с Домом быта, – поднялся по ступенькам шестнадцатой школы. На двери в коридоре висела табличка «Городская станция юных техников. Автомодельный кружок». Я постучал. Кто-то крикнул: – Заходи. Я открыл дверь. Полкомнаты занимала трасса – как в игре «Мототрек», только раз в десять больше. У стен стояли столы, верстак и токарный станок. За столом в углу сидел усатый лысый дядька. Волосы с боков были зачесаны на лысину. Он посмотрел на меня и сказал: |