Онлайн книга «Философы с большой дороги»
|
биографии, потому как... Он лишь булькнул что-то невнятное – и, разом утратив всю свою элегантность, грохнулся ниц, облапив оставшуюся к тому равнодушной землю. – Ну, я же говорил: мы неуязвимы, – пожал плечами Юпп, тыкая носком ботинка безвольное Корсиканцево тело, распластавшееся у наших ног. В голосе напарника не было и намека на удивление. – Судьба даже пеленки нам стирать готова. Комиссар полиции, грохнувшийся в обморок, – была в этом какая-то нелепость. Сердечный приступ? Эпилепсия? Присмотревшись, мы обнаружили, что Версини все же дышит. Как младенец. Юпп был даже разочарован – он-то уже готов был выступить в роли спасителя Корсиканца, прильнув к устам бедняги с «поцелуем жизни». Вывалившаяся из ресторана супружеская пара предложила помощь. «Не надо, сейчас все будет в порядке», – пообещал доброхотам Юпп. Жослин, ворчливо оправдываясь – у нее спустили два колеса, – направилась к дверям ресторана, чтобы ее образ не потревожил, паче чаяния, и без того подвергшееся стрессу сознание комиссара Версини, которого мы, подхватив под мышки, волоком тащили к нашей машине. Наконец, погрузившись, мы тронулись в путь. Искры, плясавшие в глазах Юппа, погасли. На всякий случай мы сковали Версини его же наручниками, причем Юпп вздохнул: жаль, мы вышли из игры, а то бы пойти на дело с револьвером месье комиссара – этот жест оценили бы по достоинству. «А было бы здорово: раздеть копа, написать у него на спине какую-нибудь убойную цитатку по-гречески и выбросить из машины у дверей полицейского участка». Однако даже по голосу Юппа было слышно, что он вовсе не собирается приводить эту идею в исполнение. Вместо этого он обнял Версини: потрясенный нарисованной картиной, тот совсем забился в угол. «Прости, – покаялся Юпп. – Не хотел тебя обижать. Чем бы мы без тебя были? Ты у нас – третий в команде. Хочешь, подарочек тебе купим?» Юпп настоял, чтобы я ехал к морю. Версини, судя по его виду, напрягся, но особо не дергался: поди, рассудил про себя, что, желай мы его прикончить, комиссарский прах уже давно валялся бы в пыли где-нибудь подле злосчастного ресторана, а так – какую бы подлянку мы ни замыслили, это уже не скажется на его будущей карьере зоотехника, продавца газет или что там еще может ему светить в будущем. Я не стал спрашивать Юппа, что у него на уме, в данный момент мое дело было просто крутить баранку, а шестеренки судьбы – они крутились сами по себе. Мы остановились и пешком отправились куда-то во тьму. Оказалось, что мы находимся на скалистом обрыве, и похоже, судьба готова была и дальше нам попустительствовать: мы так и не сорвались в пропасть, хотя наш игривый флирт ножкой с мокрыми булыжниками во тьме вполне мог к тому привести. – Мы до вас доберемся, – процедил Версини, впрочем, чисто механически. Похоже, он просто был сейчас не в состоянии найти более оригинальную тему для беседы. По-своему, в его словах была доля истины: рано или поздно ты оказываешься в ловушке – если только не приготовил себе посадочную площадку где-нибудь в джунглях или если твоей порочности не хватило на то, чтобы встать у кормила власти и самому править страной. – Да? – заинтересовался Юпп. – Интересно, чем же тогда объяснить, что мы – на свободе? – Вам везет. Только и всего. Юпп расстегнул на Версини наручники. Убей бог, я не мог взять в толк, чего он хочет добиться; в любом случае на данный момент я не склонен был разделять его задвиг на проблемах законности и порядка: мне хотелось в кровать – и чтобы меня не тревожила полиция с ее дурацкой манерой устраивать по утрам облавы. – Мне кажется или ты и впрямь хочешь меня ударить? – поинтересовался Юпп, окидывая Версини оценивающим взглядом. Версини лишь пожал плечами в ответ – очевидно, выражая согласие. – Ну, если это так много для тебя значит... – вздохнул Юбер. – Можешь ударить первым, я разрешаю. Драка один на один, а? Профессор вмешиваться не будет, обещаю. – И Юпп, картинным жестом отбросив в сторону оружие, характерным движением – его очень любят крутые парни в барах – поманил Версини поближе. Я задумался, действительно ли Юпп хотел, чтобы я не вмешивался: напарник мой был все же не в лучшей форме. Правда, то же самое можно было сказать и о Версини. Комиссар провел свинг, целя в то место, где, как он полагал, должен был находиться Юпп и его кадык, однако Юпп успел позаботиться о том, чтобы оказаться вне пределов досягаемости. Попросту увернулся. А затем – слишком быстро для того, чтобы я увидел, но не настолько быстро, чтобы я не слышал – Юпп резко внедрил свое колено в ту область Комиссарова тела, где была сосредоточена вся его способность любить ближнего, тогда как локоть моего друга с маху вошел в ретроринальную фасцию Версини. – Н-да, драка – не твое призвание, – подытожил Юпп, глядя, как Версини корчится у его ног. – При всем том, мы еще не обсудили эту твою идею, будто у тебя есть право нас арестовать. Вопрос, который я задам: а почему я должен позволить себя арестовать? Если тебе удастся доказать, что этот тезис истинен, клянусь, я с радостью отправлюсь в кутузку! С радостью. Версини все еще напоминал символ квадратного корня. Он не привык (x) видеть, как рушится вся его жизнь, (y) получать ногой по яйцам, (z) сталкиваться с тем, что ему предлагают рассмотреть эту ситуацию с точки зрения диалектики. Что бы он ни собирался нам сейчас поведать, я искренне желал ему излагать свои тезисы сжато и убедительно. Но треволнения прожитого дня спровоцировали у бедняги алалию (или на курсах комиссаров полиции преподают кретины начетчики, не способные толком научить методам ведения |