Онлайн книга «У чужих берегов»
|
Возвращаясь, я думал: заседания бедняцких групп всегда засекречены. Следовательно, в первый день о принятом решении могут знать только члены группы. Между тем число «звонов» всегда совпадает с числом детей раскулачиваемого. Значит... Значит, там сидит предатель! Ночью выпал свежий снежок-пороша. Улицы и крыши обросли двухвершковым белым пушком. Хорошо бы сейчас зайца потропить! – Ох и не говорите! Прямо душа не терпит! – согласился ночевавший вместе со мной в сельсовете старший милиционер Прибыльцов, с которым я на рассвете поделился своими охотничьими соображениями. – Сейчас косого проследить: раз-два – и в дамки! – Вот и начнем сегодня охоту... Отправляйтесь сейчас на квартиру Тихомирова и тихонько скажите ему, что я прошу провести заседание комбеда как можно раньше. Часов в двенадцать дня... И – обязательно – в полном составе. А потом вернитесь ко мне. – Слушаюсь! К полудню мы с Прибыльцовым обошли церковь и колокольню, сделав окружность. Никаких следов на белой целине... – Да... Заяц не бродил... Милиционер смотрел на меня непонимающе. – Вам, товарищ Прибыльцов, придется теперь опять здесь подежурить... Часа три-четыре... Не замерзнете? – Привык уже... – Время от времени делайте обход. Чтобы ни одна душа не прошла в наш круг. – Слушаюсь! В час дня председатель сельсовета стал надевать шубу. – Поди собрались все... – и шепнул мне в ухо: – сёдни Крюкова будем решать! Ух, зараза! При колчаках дружина святого креста у ево каждый наезд ночевала... При Николашке-царе бакалейку держал. – А батраков? – Не-е! Крюков – умный! Знает, что к чему. Он скотом промышляет. И по сю пору в евонных пригонах коровенок до сорока, а овечек и не счесть! По весне окрестным мужикам втридорога продаст... Вот какой гад! Одно плохо: малолетков пятеро... – Ничего не поделаешь, председатель... Вот что... просьба у меня: запомни, кто на заседании первый спросит, сколько детей у Крюкова? Кто из членов группы первым поинтересуется? Понятно? – Чего ж тут не понять? Значит: кто первый о детях заговорит. А если не заговорят? – Ну и хорошо... Сами этот вопрос не задавайте ни в коем случае. Часа через полтора председатель сельсовета затоптался на крыльце, стряхивая снег с валенок. Вошел возбужденный. – Записали! Пущай проедется с ветерком в северные страны! Вечор на евонное добро замки навесим, поставим караулы... – Против не было? – Нет. Единогласно! – А как с моей просьбой? – Чуть не забыл! Протокол писал избач Поливанов Федьша. Он и спросил. Избач-то в селе человек новый, недавно у нас. Ну, я велел в протокол не записывать... – А раньше записывали состав семьи? – Да вроде нет. Ну, разговоры, конечное дело, были... – Избач молодой, пожилой? – Молодяк... калека он. Хромоногий. Окроно прислало... Славный парнюга... Толковый, безотказный. – Подскажи: где живут члены группы бедноты? – А вот дойдете до проулка, влево отсель, там спросите, в которой избе Мокеев Андрюха – председатель. Он вам все обскажет и проводит... Может, коня запрячь? – Нет, пешком схожу. Я брел по широкой улице... Впереди замаячила церковь. И вдруг я остановился на полушаге... По селу пронесся тонкий певучий звук. Будто натянутую струну отпустил музыкант, и она пожаловалась: тлинь-н-нь... Струна пропела с равными короткими промежутками пять раз. И все замолкло... Скорей, скорей к церкви! Но меня уже опередили. На почтительном расстоянии от звонарни стояла группа сельчан. Перешептывались, смотрели ввысь, словно стараясь увидеть небесного посланца, пробудившего к жизни древний колокол. – Слышали? – подошел ко мне милиционер и кивнул в сторону крестьян. – Они уже давно собрались. Вроде знали, что звук будет... – Товарищ Прибыльцов! Разыщите приставную лестницу и тащите сюда! Пол звонарни под колоколами был покрыт ровным ковриком свежевыпавшего снега... Стараясь не потревожить белый пушок, я стал обходить площадку, не сводя глаз со снега, налипшего на «древнее творение». Наконец-то! Вот она осыпь снега на колоколе и пятнышки чистого металла! Конечно, следы ударов! Значит, кто-то чем-то откуда-то бросался? Только так! Откуда? «Угол падения равен...», впрочем, сейчас это не имеет значения... Что же могло быть? Неужели? Но ведь тогда грохот выстрелов, визг рикошетов? А быть может, медь – насквозь? Но, нет, ничего подобного!.. На белой пелене – кучки снега... К черту рукавицы, к черту перчатки... Осторожно, осторожно! В полу щели... Стоп! Есть! А ну, еще тут попробуем аккуратненько порыться. И тут есть! Я снял шапку и подставил воздуху лицо, намокшие от пота волосы на лоб... Перевел дух... Как я мог забыть о существовании этого нелепого, непригодного к бою оружия? Оружие это особое: прицельный выстрел на двести пятьдесят шагов гарантирован. Не только по огромному колоколу, но, если глаза хорошие, то и в человеческую голову! А, главное: если не на воздухе стрелять, из форточки – абсолютно бесшумно! – Прибыльцов! Брось лестницу: не нужна. Лезь сюда! Скрипят ступеньки. На моей ладони три грибовидных крохотных кусочка сплющенного свинца. У Прибыльцова глаза круглеют... – Малопулька!!! – Так точно! Здорово, а? И не слышно и не видно. – А почему рикошетов не было? – Огромный вес колокола и его висячее состояние поглощали ничтожный вес пульки. Понимаешь? Начальная скорость пули у малокалиберной винтовки очень мала... Впрочем, это я тебе объясню, когда поедем домой... И еще потому, что пули выпускались под прямым углом. Отсюда и грибовидное плющение. Свинец-то много мягче, чем этот медно-серебряный сплав! Разбираешься? – Вроде... – Под прямым углом... под прямым углом... Теперь поищем, товарищ старший милиционер, этот прямой угол... Поищем, поищем... Так... Церковь не совпадает. Скольжение получается... Тут обязательно были бы рикошеты... Значит... Значит: вот тот двухэтажный дом, на отлете от улицы, и спереди него и сзади – пустошь. Да, если мысленно протянуть линию... Ты не знаешь, чей этот дом? – Так это ж читальня здешняя... Не жилой он, дом этот. Хозяина прошлый год, осенью, фуганули. Там, кажись, избач нынче живет... – Избач, говоришь? Это хорошо, что избач. Это, брат, просто замечательно, что избач! Пойдем-ка, товарищ милиционер, знакомиться с избачом. |