Онлайн книга «А я люблю женатого»
|
– Ну и дура! Вот оттого он у тебя на шее и сидит! Паразит! Натуральный паразит! И сидеть будет всю жизнь! Хитро парень устроился, а? – Возьми свои слова обратно! – обиделась Катя. – Не возьму! Глеб подонок, дармоед! Она схватила мальчишку и из всех сил тряхнула его. – Замолчи! – А ты просто провинциальная дура! Ты даже не понимаешь, во что вляпалась! И мне тебя не жалко, потому что жизнь дураков учит! Катя размахнулась, влепила ему звонкую пощечину и заплакала. Она плакала в голос так жутко, что он забыл о пощечине. – Кать, а Кать, – заныл Шурик, – ну ладно тебе. Ну сорвалось с языка. Ну маленький я еще! – Нет, ты не маленький, ты слишком взрослый и жестокий. – Ну хватит, а? Он сейчас придет – а мы тут это… И картошка не сварена. Он ругаться будет. В тир со мной не пойдет. Он восточный деспот, порядок любит. – Для тебя тир – главное в жизни. – Да, – согласился мальчик, – как для тебя Глеб. – Зачем? Зачем тебе стрелять? Киллером хочешь стать? Денег много платят, выгодно, да? А все, что выгодно – правильно. Так? – Потом скажу, – пообещал Шурик, – может, скажу… Это серьезно. Я за водой, а ты подметаешь! Наверху и здесь. На время – пошли! – Пошли! – согласилась Катя. Мальчик взглянул на часы. Феликс тоже глядел на часы. Но в салоне красивой машины, за рулем которой сидел Красавчик. – Куда везешь? – Москву посмотреть. Она тебе не досталась, на дачах прячешься – регистрации нет. Я все знаю. А домой не едешь – там ты не свой. И здесь не свой. Стрелять умеешь, а вояка плохой. Дома этого не понимают, да? Непонятно, как это парень с ружьем малюет картинки. Короче, ты – маргинал. – Много слов новых знаешь, – усмехнулся Феликс, – а раньше учился плохо. – Я не просто слова выучил. Я и жить по-другому стал. Машину купил, квартиру. Стал нормальным человеком. – У вас одна норма – у нас другая. Каждому свое. – Умный ты, даром что нищий. – Господь всегда дает что-то одно. Или ум, или деньги. – Я тебя с человеком познакомлю, которому Господь дал и то, и другое. Не понравится – уедешь, не бойся. – Я вообще боюсь только темноты и щекотки. Шахматные фигурки выстроились на доске в сложную композицию. В квартире Красавчика на кухне Лысый, голый по пояс, склонился над шахматной доской. Ничто не могло отвлечь его. По бокам – два амбала потягивали пиво. Красавчик кашлянул, пропуская Феликса вперед, но Лысый не поднял головы, спросил только: – Водки хочешь? – Нет желания, – отрезал Феликс. – У кого нет желания, тот ждет смерти, – изрек Лысый, сосредоточенно изучая доску. – Это не я, а Пьер Буаст, французский философ. Комбинация сложная. Никак не разберусь, как ходить. – Я ходов не знаю, – усмехнулся художник. Лысый, глядя на фигурки, объяснил: – Пешка ходит прямо по клеткам, мелкими шажками. Слоны, – он похлопал по плечам амбалов, – тупо по диагонали. А это я, – он погладил ферзя по гладкой голове, – я хожу как хочу и куда хочу. Вот так-то! Феликс молча, но решительно сделал ход. Лысый поднял на него свои большие глаза: – Правил, говоришь, не знаешь? А ход-то конем! И ход хороший. – У меня было счастливое детство, непьющие родители и большая библиотека. Пораженные отвагой Феликса амбалы перестали пить пиво и уставились на художника. – Значит, мы похожи, – улыбнулся Лысый. – Образование создает разницу между людьми. Это опять не я, а Джон Локк, английский философ, основатель эмпиризма. Красавчик, свари кофе. – Я и кофе не пью, – сказал Феликс. – Может, есть хочешь, не стесняйся. Покормим и с собой дадим. Хочешь, шашлыков заделаем? – завелся вдруг Лысый радостно. – Шашлыки в зубах застревают. Я пойду! – Не передумаешь? – усмехнулся Лысый. – Нет! Амбалы двинулись было к Феликсу, но Лысый остановил их движением руки. – А зря, мнения своего не меняют только дураки и покойники. На даче Катя и Шурик сидели у круглого стола. Катя раскладывала пасьянс. Шурик следил за ее движениями. – Если откроется, он придет домой с победой и с деньгами. Если нет – то без денег. – В чем же тогда будет заключаться победа? – поинтересовался мальчик. – А разве победа – это только деньги? – Ну ты даешь! – воскликнул мальчик и засвистел. – Не свисти, денег не будет! – Вот видишь! Победа – это много денег, которые так нужны нашему Глебу. На слове «Глеб» одна из карт упала на пол. – Я сам, – сказал Шурик и полез под стол. – Чего-то никак не найду… Но он давно уже нашел карту и полез глубже, чтобы разглядеть Катины ноги. И ему, надо сказать, это удалось. На его хитром личике отразился почти что восторг. Она все поняла. – Ну и как? Шурик вылез и покраснел. – Мне нравятся люди, которые ценят женщину только за стройность ее ног, – мирно сказала Катя. – И не важно сколько лет этим людям. Встань! Посмотри мне в глаза! Он стоял перед ней, не оробевший, а жаждущий понять – что она ему объясняет. Стоял и смотрел ей в глаза. – Что ты видишь? – Что ты одинока. Что ты умна. Что ты – раб своего чувства. – Такое со всеми случается и этого не надо стыдиться. Поверь! – Катя поцеловала мальчика в лоб, точно брата, и смела карты со стола. И в этот миг вошел художник. И снова они в тире. Художник целится – попал! Мальчик целится – мимо. Он закусил губу. Они стреляют попеременно. Точные выстрелы старшего. Промахи младшего. Мальчик не выдержал, бросил пистолет, заревел. Феликс обнял его. – Неужели это так важно? – Да, – кивнул тот. – Важнее всего на свете. – Хорошо, – сказал художник, – мы не уйдем, пока ты не добьешься своего. Он выстрелил. В точку! Стреляет младший – мимо. Старший – в точку. Младший – мимо. Старший – в точку. Младший… Ну же, ну… Попал!!! Мишень повержена. Шурик взвизгнул и крепко обнял Феликса. Ночью Феликсу снится родина. Он парит над ней. И мы узнаем нарисованные им картины: в них то, что он видел когда-то наяву. |