Онлайн книга «Вред любви очевиден»
|
Иван тихо шелестит книжками, внимания на себя не обращает. – Ты видел Максима? – Да. Он меня в пивную затащил. Такую блевотину гнал. Я рассердился… – Сильно побил? – Один раз. – Ты всё знаешь? – Знаю, что он женится. – Я этого не допущу, – говорит Лера. – Скажите, – вмешался Космонавтов, – о прекрасная и жестокая госпожа, я стремлюсь понять вас – хотя это совершенно немыслимо, – вы не хотите, чтобы он женился конкретно сейчас, или вы желаете запретить ему жениться вообще, так сказать, ин дженерал? А также я хотел бы узнать, собираетесь ли вы сами замуж за упомянутое побитое сегодня лицо? Это в видах планирования наших действий… Информация – мать стратегии… – Я хочу проснуться – и чтобы его не было. В голове у меня не было, понимаешь? А это не получается. Лера бьёт себя по голове. – Вот тут он сидит! Не выходит! Федя ласково берёт её руки. – Не надо, Лера. Хорошая голова… Иван усаживается на стул с важным видом. – Скажите, молодой человек, а что пишут наши друзья из Испании? Есть ли настоящая работа? – Вы о чём? – Но вы же имеете отношения к заказам, или я ошибся? – Вы ошиблись, – спокойно отвечает Фёдор. – Вы не работаете по заказам? У вас что, – смеётся Иван, – самодеятельность? – Да вроде того, – говорит Федя. – Это исключено, – Иван делается строг. – Русский филиал вашей организации образован девять лет назад. Или вы будете утверждать, что вы сами придумали движение социалистов-революционеров? – Вы кто? – спрашивает Федор. – Лера, ты где его взяла? – На улице, – отвечает Лера. – Он писал в канал пьяный. – Давай отведём его обратно. – Прекрасный, добрый юноша! – восклицает Иван. – Обождите минутку! Я так долго мечтал встретить вас! Когда я собрался в Россию, мои друзья отговаривали меня от этого – как они говорили – бесполезного путешествия. Они утверждали, что я больше не найду в наша Раша, в нотр святая Рус ничего из того, что я любил здесь когда-то. Там больше нет – лгали они мне – бледных юношей, мечтающих изменить мир, и никто больше не спорит с Богом о чёрте и не пишет Прекрасной Даме… Клевета, подумал я. Клевета. Хорошая работа никогда не пропадает бесследно, а здесь, в наша Раша, трудились настоящие мастера. Мастер Гоголь! Мастер Достоевский! Мастер Блок! Я не внял наставлениям, и вот я здесь и вижу вас. О счастье, о радость! – Эмигрант? – коротко спрашивает Федя. – Пытливый путешественник, – отвечает Иван. – Слушай, – говорит Варя подруге. – Надо зайти к нашему старику, рассказать, где мы собачку похоронили. Мы обещали. – Всё, это без меня, – злится Ксана. – Иди сама. Он вообще ничего не соображает, ты что, не поняла? – Нет, он соображает, но волнами. Волна ясная, волна тёмная. Напоминаю, что мы обещали. – Я не пойду. – Очень печально, что нация, к которой я принадлежу, – говорит Варя, – отличается чертами и свойствами, которые я ненавижу. Например: лживость, вороватость и невыполнение обещаний. – Я, кстати, наполовину украинка. Я наполовину отделилась вообще! – Да, отвечает Варя, – украинцы меньше врут. От лени. Им лень что-то скрывать, оправдываться. Им не нужно создавать привлекательный образ себя, потому что они уверены, что и так прекрасны. Это заблуждение. Что касается выполнения обещаний… – Всё, я иду. Достала! * * * – Домой пора, – говорит Эльвира Юре. – Животных моих кормить. Пошли на вокзал. Я сегодня с утра бегаю. – Ты на поезде? – С Балтийского. Пошли, я там тебе кое-что… найду. Место знаю. Дети идут к вокзалу. – А ты всё-таки кто по национальности? Мне без разницы, честно. – А ты приезжай к нам, я тебе расскажу. На лошади прокачу. У меня тарзанка есть, покрутимся. Ты водку пьёшь? – Нет, никогда, и не буду. – У меня две бутылки закопаны. На свадьбе нашла, у нас свадьба была у соседей. – Ты и у соседей… находишь? Это нельзя – у соседей… – Да у них столько было! Весь посёлок три дня пил, ещё осталось! – Нельзя у соседей, – упорствует Юра. – А на рынке можно? Какая разница? Мы все соседи! – На рынке им ничего не будет от одного помидора. А у соседей воровать – это вообще… – Что вообще? Говори, договаривай, – сердится Эльвира. – Ты на себя переложи. Пришли бы к вам соседи и ваши вещи… нашли. Тебе бы как, понравилось? – Я с ним как с человеком, – поразилась Эльвира. – Хожу, гуляю… Кормила его… Вот связывайся, с вами, с русскими. – Русские тебе не нравятся – живи со своими. – Вы предатели! – крикнула Эльвира. – Знаю я вас! Всё загребут, всех используют, а потом кинут – и ты же сам виноват у них. – Я пошёл, – отвечает Юра. – Поверьте, я сам – старый революционер, – говорит Космонавтов. – Диссидент, можно сказать, – прирождённый отщепенец. Я всегда был против. Как что случится – я тут, и я против. Одинокий и гордый, как Люцифер! Но вот что я вам скажу, молодые люди. Есть хорошая эфиопская пословица: не хватай леопарда за хвост, а если схватил, то не отпускай. А вы дёргаете леопарда за хвост, потом отпускаете, и неудивительно, что он вас – хам! – и сжирает. Смелее надо! Проще, грубее и твёрже! Слушайте реальных людей, берите у них реальные бабки и валите власть… На этом месте речь Космонавтова пресеклась – Фёдор зашёл к нему за спину, нажал пальцами за ушами, и тот вырубился. – Достали провокаторы, – объяснил Федя Лере. – Пусть отдохнёт. Зачем ты его мне притащила? – Никакой он не провокатор, – сказала Лера, – просто болтун. – Ты опускаешься, – говорит Федя, – опускаешься ниже и ниже. Глазам больно смотреть на тебя. Как только связалась с Максимом, стала опускаться. Благородным людям нельзя связываться с низшими организмами. Пойми, Максим из другого мира! Он оттуда, где есть какие-то уик-энды, где кривоногие уроды ездят на джипах не с женщинами, а с тёлками, где говорят на собачьем языке… Там нет, не может быть ничего, что оправдывает жизнь человека, – ни настоящего труда, ни творческого гения, ни поиска веры, ни чистоты, ни благородства! Никто из этих кабанов никогда не мечтал стать хоть на крошечку лучше! Они лопаются от самодовольства! И ты – звезда, божество, сама красота, – ты идёшь к ним учить собачий язык, тратить их поганые бабки на поганые тряпки… – Ты мне письма писал, а он подошёл и взял, как хозяин. Почему ты меня отдал? |