Онлайн книга «Ты самая любимая»
|
— Ясно. Значит, в месяц ты делаешь двести баксов, и твой брат двести. А хорошая гитара сколько стоит? — Ну, разные есть… — А самая приемлемая, по минимуму? — Ну, одну нам предлагают, не новую, но вполне… — Сколько? — Хотят шесть сотен. Зелеными. — Значит, за пять отдадут. А у вас сколько есть? — У нас? Триста двадцать. — И с надеждой: — А вы чё, добавите? — Я — нет. Но представь ситуацию. В вашу пиццерию приходят три девицы лет по семнадцать — двадцать. И говорят: «Коля…» — Я Сережа, — поправил парень. — Не важно. «Сережа, — они говорят, — сегодня нашей маме сорок, и мы хотим сделать ей подарок. Отнеси ей пиццу, шампанское и… Ну, ты понимаешь. Проведи с ней ночь и получишь двести баксов». Пойдешь? Сережа возмутился: — Да вы чё?! — Я ничё. Они тебе ее фото показывают. Нормальная женщина. Не Волочкова, конечно, но, допустим, Яковлева. Пойдешь? — Вы серьезно, что ли? — Еще как серьезно! Ночь с Яковлевой, и гитара — твоя. А? — Ну, я не знаю… А если она не даст? — Тебе? Как это? Ты посмотри на себя! Ты же герой! Домогаров! Будешь ей свои песни петь! Ну, договорились? — Не знаю… Надо подумать… Может, мы с братаном «орел-решку» кинем… — Вот именно, — удовлетворенно сказал Бережковский. — Иди подумай. — А где эти девахи? — Какие? — Ну, заказчицы. — А! Уже решился! Ты иди, я их вызвоню. Пока. — Yes! — И, сделав выразительно-мужской победный жест, Сережа выскочил за дверь. А Бережковский поспешно набрал телефонный номер. — Приемная, — отозвался голос секретарши. — Наташа, здра… — начал Бережковский, но спохватился: — Гм… Это Бережковский. Меня Эраст Константинович просил ему позвонить… — Я в курсе. Сейчас попробую. И опять из телефона грянула песня «С нами пушки системы „Град“, за нами Путин и Сталинград!». После чего мужской голос перебил мелодию: — Андрей, здравствуй. Ну? — Значит, так, — сказал Бережковский. — Три сестры в новогодний вечер приходят в пиццерию и говорят молодому разносчику пиццы: «Слушай, мы хотим нашей маме сделать новогодний подарок. Она сейчас дома одна, ты отнеси ей пиццу, шампанское и… Ну, сам понимаешь. Если все будет нормально, утром получишь двести баксов». Парень кочевряжится: «Вы чё, сдурели?» Но ему нужны деньги на хорошую гитару, он пишет песни и создал группу под названием «Группа товарищей». Короче, он идет к этой маме с пиццей, шампанским и гитарой. А это, оказывается, вовсе не уродка и не старуха, а, скажем, Яковлева… — Милена? — уточнил Эраст. — Можно взять на эту роль Милену, — согласился Бережковский. — Понял, «Ирония судьбы-2», — сказал Эраст. — Я покупаю. Сколько серий? — Две. — А четыре? — Четыре не вытяну. — Хорошо. Две. Когда будет сценарий? — Через месяц. — Нет, через две недели. У меня съемочная группа освобождается от «Вечной любви». И сразу приступит. Все. Пока. — Эраст, минутку! Мне нужен аванс. У меня правило… — Я знаю. Закон Бережковского. Ни строчки без аванса. Завтра у Максима. Пока. Гудки отбоя. — Yes! — крикнул Бережковский с тем же победным жестом, как и разносчик пиццы, и чечеткой прошелся по комнате. — Yes! Затем набрал телефонный номер. — Междугородняя, — откликнулась трубка, — тридцать первый. — Здравствуйте. Примите заказ. Салехард, больница имени Губкина, доктора Гинзбурга. Тридцать за справку, тридцать за вызываемое лицо. Мой телефон 205-17-12, фамилия Бережковский. — Приняла. Ждите. Гудки отбоя. Бережковский включил компьютер, собрался работать. Но снова — телефонный звонок, и он тут же снял трубку: — Алло! — Андрей Петрович, это Кароян… — Стоп! — перебил Бережковский. — Я тебя убил. — В каком смысле? — оторопел Кароян. — В прямом. Я написал Бисмарку ретроспекции в молодость. Он в молодости был жуткий бабник, выиграл двадцать восемь дуэлей. Я написал его дуэль с маркизом Карояном. И Бисмарк убил Карояна. Наповал. Так что ты уже труп, больше не звони. — Я хотел сказать: мы сняли сцену в гроте. Классно получилось. — А, ну тогда живи! Тут вклинилась телефонистка, перебила: — Междугородняя! Салехард заказывали? — Да, — сказал Бережковский. — Положьте трубку! — Положил… — усмехнулся Бережковский. И тут же новый звонок, телефонистка сообщила: — Салехард на линии. Гинзбург на операции. С дежурным врачом будете говорить? — Буду, — сказал Бережковский. — Говорите. Бережковский взглянул на часы: — Алло! Трубка отозвалась сухим женским голосом: — Слушаю. — Здравствуйте. Вы дежурный доктор? — Да. — Я звоню из Москвы, моя фамилия Бережковский Андрей Петрович. Я по поводу Елены Зотовой… — Зотова оперируется, — перебил голос. — Я понимаю. Я хотел спросить: как идет операция? — Операция идет нормально. — Но она идет уже пятый час… — Да, пятый. Это вам не книжки писать. У вас все? — Все, спасибо. — Он положил трубку. — Вот сука! Встал и медленно вышел на веранду. Над Москвой шел дождь. Андрей Петрович стоял на веранде, смотрел в дождливое небо. Затем вернулся к компьютеру и принялся за работу. Из марева летнего дождя соткался зимний день, рождественская метель… «Москва, вечер, рождественская метель, — писал Бережковский. — Привлекательная женщина лет сорока сидит перед телевизором, вяжет и смотрит «Новогодний огонек». Звонок. Женщина в недоумении встает, открывает дверь. Входит разносчик пиццы. Он в костюме Деда Мороза. В руках елка, пицца в теплой упаковке, бутылка шампанского, через плечо — гитара. Крупный план: женщина смотрит изумленно. — Что вам угодно? Разносчик пиццы: |