Онлайн книга «Дождь из высоких облаков»
|
Сон и явь путались, прорастали друг в друга. Андрей пытался разбудить Надежду: тихо смеялся, легонько трепал за нос и уши. – Еще чуть-чуть, – попросила она. – Вставай, на работу опаздываем! Все плыло перед глазами, вместо Андрея перед ней почему-то оказалась Марина... Потом они ехали в метро, и обе дремали. У Надежды из сумочки торчала кривая ручка мужского зонта, за которую цеплялись ноги пассажиров: вагон был набит до отказа. На станции вывалились из дверей, встряхнулись, будто оттоптанные курицы, оправили перышки, высоко подняли головы и пошли, красивые, гордые и независимые. Потом ехали в маршрутке по улице Королева – две важные и неприступные особы. И когда подходили к телецентру, Марина подытожила: – Знаешь что, подруга... Выходи ты замуж за этого издателя. И наплюй на все. Иначе психушки не миновать. – Я подумаю... – бесцветно отозвалась Надя. Иван спал на английском диване, укрывшись плащом, а Илья – в кресле, неудобно откинув голову на спинку. Рот у него был открыт, и могучий храп разносился по холлу. Три пустых бутылки валялись под столом, гору окурков на каталоге венчали очки. Иван проснулся, осмотрелся и сел, глянул на часы. – Эй, подъем! Время восемь! – попинал Илью по ноге. – Сейчас твои служащие придут! А посмотри, в каком ты виде! Стыд и срам. Все вокруг завертелось колесом. Илья разлепил веки – не проспался. – Я еще посплю... – Рабочий день начался, хрен ты моржовый! – Да?.. – Тот встряхнулся, стал искать очки. Иван сунул очки ему в руки. Тот подул на них, надел, огляделся. – Какой ужас... Я сейчас все уберу! Он попытался встать, но его заштормило – упал руками на стол и отвалился в кресло. – У тебя уборщица есть? – Есть... – Придет и уберет. Он замахал вялой рукой: – Нет... Увидит... Это несолидно... Я никогда не позволял себе опускаться... Я сэр Дюк, понимаешь? – Ну, сейчас ты не похож ни на сэра, ни на пэра... – В том-то и суть... – Ладно, сам уберу! – Иван сгреб каталог с окурками и бутылки, унес в туалет. Оттуда приволок ком туалетной бумаги. – Вытирай стол! Илья принялся размазывать пепел и коньячную лужу, Иван надел плащ. – Ты уходишь? – заморгал Илья испуганно и беспомощно. – И оставляешь меня... в таком состоянии? – Привыкай, не маленький. – И тут Иван плюхнулся обратно на диван. – Ё-моё... Надо же заявление писать. – Какое заявление? – По собственному желанию... Слово было сказано. Илья помотал головой: – Погоди... Ты что такое говоришь, Вань? – Вчера на меня Крикаль наехал... – Кто такой? – К кому вы с Надей приходили. – Иван пошел к двери, но вернулся с новой идеей. – Илюха, а ты на работу возьмешь? – Тебя? – наставил тот палец. – Меня. Илья засмеялся и погрозил ему: – Не возьму!.. Я Надю беру! А если взять и тебя, то вы тут опять начнете! Не потерплю! – А роман напишу – напечатаешь? – Роман напечатаю. – Поклянись! – Чтоб я сдох! А про что роман? Иван открыл дверь. – Про Надежду! Надежда со съемочной группой снимала сюжет в детском театре. Совсем маленькие, пяти-шести лет, дети танцевали взрослый танец. Получалось очень мило и притягивало взгляд. Оператор косился на Надежду, ждал сигнала остановить камеру, но его не было. Дети закончили танец и встали в исходное положение, устремив взоры на своего балетмейстера. И лишь тогда Надежда подала сигнал. Потом она брала интервью у женщины-балетмейстера. – ...К нам приводят даже трех-четырехлетних детей, и я считаю, это оптимальный возраст для начала танцевального образования. Чувство ритма и ритмические движения, как и колыбельные песни, закладывают мироощущение. Разумеется, если эти ритмы имеют понятный, узнаваемый смысл и принадлежат к определенной этнокультуре. Языком танца можно объясняться иногда лучше, чем словом. Например, в любви, правда?.. Танцующий человек мыслит иначе, поскольку владеет не только словом, но и более выразительным инструментом, передающим чувства, – движением... Съемочная группа ехала по Москве в микроавтобусе, шел дождь. Надя сидела возле окна, прижавшись виском к стеклу, и вспоминала еще одну встречу с Андреем. Одетая уже по-зимнему, она обычным путем прошла мимо охранников и, оказавшись на улице, натолкнулась на знакомый синий джип, запорошенный снегом. Дверца открылась. – Садитесь, девушка! Пахнуло теплом, выплеснулась песня Талькова «Россия»... Выходящие из здания люди вынуждены были огибать машину, на Надежду поглядывали с неудовольствием, но никто не роптал. Появление Андрея было столь радостным и одновременно столь внезапным событием, что все ее чувства и эмоции словно замерли, и Надя просто стояла перед раскрытой дверцей, будто забыв, что делать дальше. В это время на служебной стоянке Иван прогревал двигатель машины и ждал Надежду. Он курил, поглядывал то на часы, то на редкую цепочку людей, появлявшихся из дверей. Заметил похожую женскую фигуру, шагнул было вперед и отступил – обознался... Андрей смотрел на нее, улыбался, как всегда, и не торопил, угадывая ее состояние. Надя наконец села, с трудом захлопнула широкую дверцу. – Ты мог бы позвонить, – проговорила совсем не к месту. – Я опоздал? – с усмешкой спросил он. – Нет... – Ну тогда здравствуй! – Здравствуй, – несколько отчужденно отозвалась Надя. – Устала? – Есть предложение? – Да, съездить в одно место. – Если танцы, то мне нужно переодеться. Он запустил двигатель. – Нет, сегодня у нас другая программа. – Тогда вперед. – Почему ты не спрашиваешь, куда поедем? Надежда устроилась поудобнее, пристегнулась ремнем. – Это для твоей же безопасности. Милиционер у дверей почему-то отдал честь... Камера стояла в пустом зрительном зале, а на сцене шла рядовая, не костюмированная, репетиция мюзикла. Надежда и режиссер сидели рядом в зале. |