Книга Опиум, страница 4 – Максанс Фермин

— Сколько ящиков зеленого и черного чая ты можешь мне продать? — спросил Чарльз Стоу у Пирли.

— Сколько захочешь.

— Я имею в виду самый лучший чай. Из первого, мартовского сбора.

Ирландец поморщился.

— К сожалению, у меня не осталось ни одного ящика такого чая. Весь первый сбор давно распродан. Остался только чай третьего и четвертого сбора. И никаких скидок делать я тебе не намерен. Для меня все клиенты равны.

— Согласен на эти условия, если ты мне подскажешь, где я смогу приобрести белый чай.

— Ты шутишь?

— Нисколько.

— В этой стране продажа белого чая строжайше запрещена.

— Я знаю. Мне уже говорили.

— И тебя это не путает?

— Ничуть, — решительно ответил Стоу.

Пирли несколько секунд повращал своим единственным глазом, выпил изрядный глоток виски и, протянув Чарльзу руку, произнес:

— Хорошо, я попробую добыть для тебя белого чая. Но ты все равно не узнаешь, откуда он происходит.

— Почему?

— Потому что это слишком опасно. Я не могу сказать это тебе.

— Я умею молчать.

Пирли что-то пробурчал, но сдаваться он не собирался.

— Даже не настаивай. Тайна — это тайна. И потом, о некоторых вещах лучше всего знать как можно меньше.

Стоу в конце концов смирился.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. Когда ты сможешь доставить его мне?

— В течение недели. Но должен тебя сразу предупредить. В связи со слухами о предстоящей войне посты на реке усилены. Будет очень трудно проскользнуть сквозь эту сеть.

Чарльз Стоу внимательно выслушал Пирли и понял, что без его помощи никогда не сможет передвигаться по этой стране. С чувством разочарования он признался ирландцу:

— Мне бы хотелось не только добыть белый чай, но и узнать секреты изготовления…

Пирли брюзгливо оборвал его:

— Не лезь ты к этим чертовым китайцам, лучше покупай у меня то, что я тебе предлагаю, и не задавай вопросов. Не родился еще человек, который сумеет проникнуть к ним и выкрасть их секреты.

Чарльз Стоу неспешно допил виски. Из чувства противоречия он не верил ни единому слову из того, что говорил Пирли. Он был убежден, что час его придет.

* * *

Пирли начинал свой путь в Шанхае с торговли пряностями.

В ту пору монополия на пряности азиатского происхождения принадлежала голландцам. В один прекрасный день некто Ван Петерсен, разъяренный тем, что какой-то ирландец вторгся на его территорию, ворвался в лавку Пирли, вонзил в бюро, за которым тот сидел, нож и заорал:

— Известен вам хотя бы один торговец пряностями, не являющийся голландцем?

— Да. Это я.

Ван Петерсен угрожающе нахмурился.

— Между нами заключено соглашение. У вас монополия на торговлю шелком, лаком и другими китайскими товарами. Голландия же сохраняет монополию на пряности.

— А вот это мы еще поглядим!

— Тут и глядеть нечего! — рявкнул голландец, вырвал из бюро нож и вылетел из лавки.

Спустя неделю между Пирли и Ван Петерсеном состоялась дуэль, в результате которой ирландец лишился глаза, а голландец жизни. Однако уже через месяц Пирли вынужден был признать очевидное: ни один китайский купец не соглашался продать ему пряности высшего сорта. Недовольный Пирли явился с жалобой в британское консульство.

— Когда я ехал сюда, мне сулили золотые горы. Но сейчас из-за этих проклятых голландцев я разорен.

Консул, попивая какой-то местный напиток, сказал ему:

— Что вы хотите, мистер Пирли? Политика империи требует уважать монополию каждого.

— Вполне возможно. Но такая политика лишает меня средств существования.

— Успокойтесь, мистер Пирли. Мы найдем выход. К тому же существуют не только пряности. В этой стране есть все. Да хотя бы, к примеру, вот это.

И консул протянул ему чашку этого питья, которое ирландец принялся пить маленькими глотками. Напиток обладал изысканным ароматом, хотя для человека, привыкшего к виски, казался слабоватым.

— А, так это и есть их пресловутый чай!

Консул с недоумением взглянул на Пирли.

— Уж не хотите ли вы сказать, что до сей поры не пробовали его?

— Нет, даже в Лондоне не довелось попробовать.

— Теперь его пьют не только в Лондоне, но и во всем мире. А производят здесь, в Китае. Не правда ли, великолепно?

Пирли поморщился и допил чашку.

— Неплохо, неплохо. Но с ячменным виски ему не тягаться.

— Если вы останетесь в Китае, вам придется привыкнуть к нему. Здесь ничего другого не пьют, если не считать рисовой водки. А в Англии, могу вам поклясться, он пользуется огромным успехом, и пьют его больше, чем виски.

Последнюю фразу консул произнес, растягивая слова. А у Пирли вдруг заблестел единственный глаз.

— А ведь вы только что подали мне отличную идею.

Спустя месяц Пирли вовсю покупал и продавал чай. А через тридцать лет он считался одним из самых крупных коммерсантов в Шанхае.

Но за все эти годы, в течение которых через его склады прошли многие тысячи тонн этого драгоценного товара, Пирли не выпил ни единой чашки чая.

* * *

По части чая Чарльз Стоу был отнюдь не новичок, однако чай, которым в тот летний день угостил его Пирли, потряс его своим поразительным вкусом и качеством.

Они сидели вдвоем на террасе дома Пирли, стоявшего над самым морем.

— Мне ни разу еще не доводилось пить такого превосходного чая. Уж не белый ли это чай, который я тебе заказал?

— Нет. К сожалению, белый чай добыть невозможно. Это из моих личных запасов. Это сорт зеленого чая, который растет в одной-единственной долине.

— Где она находится?

— Вот этого я не могу тебе открыть. Это тайна, можно сказать, бесценная. И я ни с кем ею не поделюсь. Я не собираюсь подрывать свою торговлю.

Ни слова больше вытянуть из ирландца не удалось.

— Я готов купить у тебя десять ящиков этого чая за любую цену.

— По рукам. Завтра утром я доставлю их на судно вместе с тем чаем, который ты заказал раньше.

— «Амфитрита» выходит в море через два дня. Мне нужно возвращаться в Лондон. Не знаю даже, вернусь ли я сюда.

— Ну что ж, счастливого плавания.

Чарльз Стоу медленно допивал чай. Пирли в молчании прихлебывал виски.

Англичанин взглянул на морской простор. Далеко-далеко, почти у самой линии горизонта, плыл корабль и через некоторое время исчез, подобно солнцу, закатившемуся в море.