Онлайн книга «Последний сон разума»
После того, как подросток заснул, учителя спустились в подвал и обнаружили там две бутылки, одну из них початую, они вынесли их на свет и прочитали на этикетках: «портвейн „Агдам"“. С этого момента жизнь Мити Петрова резко изменилась. В ней появился четкий смысл. Портвейн «Агдам» мощно и непреодолимо потянул подростка к себе, словно магнит иголку. Однако вожделенная жидкость стоила денег, которых у Петрова не было, но которые он научился добывать в младших классах, вытрясая мальцов на переменах. – Подпрыгни! – просил он какого-нибудь мальчишку. Глупыш покорно подпрыгивал, и Митя по металлическому звуку определял, есть ли в карманах пацана монетки. Если мелочь позвякивала, то Петров растягивал губы в улыбке, а потом разводил добродушно руками: – Что это там у нас? – Где? – переспрашивал мальчишка. – В наших карманах. – Деньги, – недоуменно говорил тот. – Я – сирота, – объявлял Митя. – У меня нет мамы и папы. – А куда же ты уезжаешь на субботу и воскресенье? – Я езжу их искать. – А-а… – Но для этого мне нужны деньги. – А у меня мало денег. – А мне много и не нужно. Давай. И малыши покорно отдавали свои монетки. Но однажды взъерошенный второклассник, потный от беготни по коридору, вдруг удивленно возразил: – Но мне они самому необходимы! – Зачем? Митя начал злиться. – Нам сказали взять с собой на кино и мороженое! – Тебе что, мороженое дороже, чем мои родители? – злобно зашептал Петров. Он понял, что, если мальчишка не отдаст деньги, он его ударит сильно в нос, отчего эта вздернутая штучка наверняка сломается и зальет белый воротничок кровью. – В кино хочешь? – Я бы тебе дал деньги, – не сдавался мальчишка. – Но ты же врешь про родителей. Они у тебя есть. Я их видел, когда они приезжали на родительское собрание. Мужик лысый и мать с рыжими волосами. – Дашь или не дашь? – Не могу. И тогда Митя его ударил. Саданул со всей силы под дых. Второклассник рухнул на натертый мастикой пол и потерял сознание. Петров не испугался, наклонился над жертвой и вытащил из кармана брюк мелочь. В основном денежки были медного цвета, но попались и два гривенника. Он быстро ушел с места преступления и стал искать самби-ста с его компанией. Он отыскал их там же под лестницей и предложил складчину. – А орать не будешь? – поинтересовался Шило. – Зуб даю! – Сгоняешь? – Ему не дадут! – покачал головой высокий. – Ты, Шило, и сгоняешь! Шило недовольно заворчал, что вечно ему приходится бегать до магазина, но себя успокаивал тем, что выглядит всех старше, а оттого и отпускают ему товар крепо-стью в восемнадцать градусов. В этот день компания распила три фугаса и, покуривая по кругу папиросу, кемарила потихонечку, дожидаясь ужина. А потом, на ужине, объявили, что кто-то из старших классов избил второклассника, разорвав мальчику селезенку. – Пусть лучше гад сам признается! – возвестил физрук. – А то, когда найдем, ноги вырву! У Мити Петрова, пьяненького и счастливого, случился порыв прекрасного настроения, и он, не дожевав свекольной котлеты, с кровавыми губами, поднялся из-за стола и возвестил: – Ну я ему двинул! – Кретин, – шепнул самбист долговязому. – Нас привяжет к делу – кастрируем, – отозвался высокий. Между тем физрук приблизился к сознавшемуся Мите, некоторое время смотрел ему прямо в глаза, а затем резко схватил подростка за руку и вывернул ее за спину, так что Петров взвыл от боли и сплюнул жеваную свеклу прямо на ботинок учителя. – Ах ты гаденыш! Физрук загибал руку все выше и выше. – Мальчишку покалечил за сорок копеек! Через пять секунд вся школа-интернат услышала сухой треск. Это сломалась в плече рука Мити Петрова. Лицо Петрова побелело, но он не потерял сознания, а лишь тихо сказал: – Вы мне руку сломали! Физрук отпрянул, покраснел и, стирая пот с лица, стал оправдываться, что это случайно вышло, что просто силы не рассчитал. – Вы мне руку сломали, – повторил Митя. – И будете отвечать по закону. – Он же пьяный! – защищался учитель, взывая к директору школы и завучу. – Но я несовершеннолетний, и вы не имеете права ломать мне руку… Физрука отстранили от работы, а с загипсованным Петровым принялась разбираться милиция. Второкласснику вырезали селезенку, и кто-то должен был за это ответить. – Ты избил Мышкина? – допрашивал Митю следователь. – А кто такой Мышкин? – поинтересовался Митя. – Издеваешься? – спросил следователь и зевнул, так как работал вторую смену. – Да я правда не знаю, кто такой Мышкин! Может быть, это второклассник, у которого я деньги взял? – Мальчишка неделю в реанимации пролежал! – Я силы не рассчитал!.. – Будь тебе лет на пять побольше, я бы тебя сам принял! Следователь показал большие руки, которые сжал в кулаки, похожие на деревянные биты для бейсбола. – Если бы да кабы… – сдерзил Митя и тоже зевнул. Следователь испытал раздражение и понял, что с этим подростком о морали нечего разговаривать, его необходимо карать, а потому отпустил Петрова к родителям, а сам стал заканчивать дело о нанесении тяжких телесных повреждений. Петрова приговорили к трем годам условно и предложили родителям непосредственно нести надзор за трудным подростком. Прокурор предварительно поговорил с Иваном Сергеевичем, пугая того черной формой. – Вы отец… – Да-да, – согласился Иван Сергеевич и протер платком матовую в веснушках лысину. – Теряете ребенка, – с грустью в голосе объявил прокурор. – Ах ты!.. – всплеснул руками муж Кати, а сам подумал о том, что был бы счастлив утерять гаденыша, а лучше всего узнать, что Митьку засадили в самый далекий лагерь страны, а еще лучше всего расстреляли, наплевав на возраст. – Так что, пока не поздно, – продолжил прокурор, – займитесь воспитанием сына! Ивану Сергеевичу захотелось закричать, что это во-все не его сын, мол, посмотрите на его харю и на мое лицо, есть ли в них что-то общее, ведь совершенно ничего, обманула меня жена, приписав чужое семя моему организму, но вслух сказал, что непременно отдаст все свое свободное время на пригляд за сыном. |