Онлайн книга «Аномалия. «Шполер Зейде»»
|
Девчата сидят на лавочках, скучают. Или танцуют парами. Дочка механизатора Элеонора в привилегированном положении. За ней буквально хвостиком и безуспешно слоняется помощник механизатора – славный парень Микола. В условиях дефицита уже знакомые нам местные хулиганы Жора и Федька ощущают себя крутыми «мачо». Похаживают в подпитии. Снисходительно приглашают на танец то одну, то другую девицу. Вдруг Жора толкает Федьку в бок, и они, дурашливо встав по команде «смирно», машут рукой. Дом милиционера Нечипоренко. Вечер. Оказывается, это они издали приветствуют милиционера. Дело в том, что его дом на взгорке и всё село перед ним как на ладони. А если учесть наличие мощного бинокля с устройством ночного видения, прихваченного милиционером во время его службы в армии в Чечне, то можно понять, как контролируется им жизнь односельчан. – Ага! – констатирует милиционер, что наблюдение замечено. Из-за его спины выглядывает жена Галя: – Как там наша «доня»? [21] Милиционер переводит бинокль. Танцплощадка у клуба. Вечер. Эффект бинокля. На лавочке в окружении подружек сидит их невесёлая дочка Рая. Скучно ей. Вокруг одни подростки. Дом милиционера Нечипоренко. Вечер – Скучает. Да-а, – бормочет он. – Наехал бы, какой-никакой, женишок. Так нет же! Приезжают… – с этими словами он переводит бинокль на сельскую гостиницу. И вовремя! Окно сельской гостиницы. Вечер. Эффект бинокля. В комнату хасидов входит дед Грицько. Сельская гостиница. Комната. Вечер. Дед Грицько ставит на стол перед гостями корзину с помидорами, огурцами, связками молодого лука и чеснока, высыпает яблоки и груши: – Извините, что потревожил. Ну, во-первых, чтоб вы не всухомятку… Это прямо с моего огорода. И потом… Завтра утречком, часиков в десять, давайте сходим в одно место. – Вы знаете, где еврейское кладбище?! – восклицает Гороховский на ломаном русском языке. – Ну, как бы. Это… Их вообще три было. Вам которое? – Где могила «Цадика» [22] Шполяр Зейде! – Так я и думал. Завтра. – Вы уверены, что найдём? – Имеется соображение. Гороховский расплывается в улыбке. Потирает руки: – О! Я ещё утром заметил, что вы порядочный человек! Не то что эти махновцы. – Обращается к Гутману на идиш: – Бэрэлэ! Быстрее! Человек имеет соображение! Гутман достает бутылку виски. Дед Грицько пытается отказаться. Но уже налито. И стоя, они выпивают. Дом милиционера Нечипоренко. Вечер. Милиционер фиксирует этот несанкционированный контакт, да ещё и с принятием спиртного, своим мощным биноклем: – Ага! Окно сельской гостиницы. Вечер. Эффект бинокля Как не пытаются гости уговорить деда Грицька на вторую стопку, тот всё-таки отбивается и уходит. Сельская гостиница. Крыльцо. Вечер. Фонарь на столбе над площадью. Лай собак. Дед Грицько стоит задумчиво на крыльце. Вздыхает. Поднимает глаза. Бархат ночного украинского неба. Сельская гостиница. Комната. Утро. Видение! Прямо в упор смотрит милиционер. Он почему-то в трусах и майке, но в сапогах и с портупеей. Спрашивает участливо: – Ну, как? О'кей? Сельская гостиница. Комната. Ночь. Гороховский, лёжа на жёсткой железной кровати, стонет, мотает головой. Гутман будит его. Гороховский просыпается. Соображает, что милиционер являлся ему во сне. – «Вус»? – [23] участливо спрашивает Гутман. Гороховский приходит в себя, оглядывает комнату, прислушивается к шуму в селе, пьяному пению соседа по гостинице Жоры во дворе, говорит с досадой: – «Дус»! [24] Птички, тишина и покой. Съездим, подышим свежим воздухом… Гэволт! [25] Нью-Йорк. Холл гостиницы. Вечер. Негромкая музыка, приглушённый свет. Роскошь. За столиками чинно парами сидят юноши и девушки. Попадаются и постарше. Одеты строго ортодоксально. Пьют кофе. Тихо разговаривают. Это мало кому знакомая процедура называется «Шидух». [26] Так сказать, «Клуб знакомств» в соответствии с законами иудаизма. За одним из столиков разговаривают красивая девушка и высокий стройный юноша. Хасид. Это Исаак, внук миллиардера Финкельштейна. Беседа завершается. Явно без каких-либо перспектив на общее будущее. Пара идёт к выходу. Проходят мимо командного вида дамы – «шадхен» [27] – менеджера по сватовству. Та провожает их взглядом. Откладывает в сторону анкету девушки. Нью-Йорк. Улица возле гостиницы. Вечер. Водитель чёрного лимузина распахивает дверцу. Девушка с нескрываемым сожалением прощается, усаживается в машину и уезжает. Исаак облегчённо вздыхает. Река в селе. Утро. Туман стелется над рекой. На берегу раздеваются наши хасиды. Голые, они входят в воду. За ними с берега, маскируясь в кустах, в бинокль наблюдает милиционер Нечипоренко. Рядом с ним дед Грицько. – Этот как его. Реб Гороховский… – бормочет милиционер. – Серьёзный мужчина. – С результатом. Девять детей. Фотографию показывал, – подтверждает дед Грицько. Хасиды говорят молитву на омовение и окунаются с головой. – Ага? – удивляется милиционер. – Обычай! – поясняет дед Грицько. – Обычай… Ну, как тебе, дед, американский виски? – Какой виски? – Ты мне, дед Грицько, мозги не засерай. Вчера! Так что проясни. Приехали! В шляпах! Евреи! И по селу шалаются. Что ищут? – Да, Сашко! Как для участкового милиционера ты соображаешь круто. Здесь двести лет назад жил цадик. |