Онлайн книга «Любовь Стратегического Назначения»
|
Я пожал плечами: — И что? — Да то, что на испанском красивое слово «Pajero» читается, кстати, как «Пахеро» — что-то вроде русского замечательного слова «пидор» или типа того. Я засмеялся. — Правда, что ли? — А то! Представь себе теперь ситуацию: ездить на машине, которая называется «Пидор»!.. Клёво?! Я снова рассмеялся: — И что теперь? — Ничего… продают теперь в испаноязычных странах эту же самую модель, но под другим названием. Представляешь, как сами испанцы рубятся теперь над всем миром?.. * * * Столбы электропередач: раз… два… три… четыре… Столбики, отмечающие километры: один… два… три… четыре… Ровно гудит двигатель. Солнце чуть сместилось. В динамиках — радиостанция другой области. Пустой железнодорожный переезд — миг! — и остался позади. Наш автомобиль, рассекая струящийся от раскаленного асфальта воздух, черной пулей стремительно мчится к Югу. Сид — отличный водитель, и у него отличная машина. Ещё полчаса, и мы с пустынного и ровного, как стрела, шоссе выезжаем на оживленную трассу. Мягко покачиваясь, наш представитель американских «генеральных моторов» легко обходит несколько попуток. Здесь вообще есть кто-нибудь быстрее нас, а? — Слышь, тезка, тебе зачем в Ялту-то? — А? — Я говорю, в Ялту ты зачем едешь? Есть же места поинтереснее. Или ты фанат в Крыму потусоваться? Я молчу несколько мгновений, лихорадочно перебирая в мозгу заранее приготовленные варианты ответов. — Да так… Знакомая там у меня одна… — Живет? — Не… отдыхает… — А… Ну-ну… Любовь и все такое? Я неопределенно хмыкаю. — Понимаю… — Сид смотрит в зеркало заднего вида, потом ловким маневром обгоняет пару новеньких самосвалов. Продолжает: — Очередная Love Story: море, ночи южные, звезды… Романтика… Любовь до гроба… Обгоняем еще несколько автомобилей: — Меня на Север любовь и загнала. Сид закуривает. — После того как отслужил, думал: «Ни за что больше не отправлюсь морозить задницу!» А отправился, да еще по собственному желанию. — Твою девушку, что, Любовь звали? Это я. Решил поддержать разговор. Сид недоуменно смотрит на меня, потом ухмыляется: — Нет… Мою звали Катя… — он хмыкает. — Катерина… Это имя казалось мне самым прекрасным во Вселенной. Я — Я! Циник! — реально втрескался по уши, как малолетний писюн… Сид помолчал. — Цветы дарил… В глаза её голубые никак насмотреться не мог… На Восьмое марта ужин при свечах, подарок на всю зарплату… Денег не жалко. Обогнали длиннющий трубовоз. — Вот из-за денег-то на Север и подался. Квартиру хотелось свою, чтоб отдельно от родителей со своей Кисей-Лялей жить… Сам-то я с Донбасса… Там после того как «совок» развалился, такой честный фраер, как я, денег на хату заработать на может. Хотя, — Сид хмыкнул, — какой я, мля, честный? — Ну, говорю, любимая, поехал я на квартиру и мебель заработаю… Она в слезы… Трогательная вся такая… Как в кино: «Не уезжай, родненький!» — Письма какие писала: длинные, со стихами. А девка-то красивая, видная… Я её фото всегда возле сердца носил. Глядел на него по вечерам… Мучился… Сид закурил следующую сигарету: — Друзья говорили: «Не дождется она тебя, найди себе другую». А я упертый — «дождется!». Ни с кем два года — ДВА ГОДА!!! — не трахался, прикинь?! Так я её любил… Никого не хотел… — В двадцать пять лет приобщиться к прелестям мастурбации — это что-то… Но я по-честному хотел… Верность как, блин, монашка какая-то хранил… Хотя причем тут монашки… — Как мудак, за Полярным кругом с вахтовиками и ненцами два года проторчал… Семь профессий сменил. Сейчас-то я неплохо устроился, а по-первому нелегко пришлось. Вдали от цивилизации… Но я зубы сцепил — ничего!.. прорвемся! Грела меня мысль, что ждет меня где-то моя Кися-Ляля… — От тоски напивался, такие вещи вытворял… Многие люди до сих пор не поверят, если им сказать, что Алексей Сидоров — нормальный, в здравом рассудке человек. Потому как вел я себя, как злобный боевой андроид инопланетного происхождения… — Хотя, наверное, и правильно… Потому что разочаровался я что-то в человечестве… Сид криво усмехнулся. Я тоже усмехнулся. Он продолжил после недолгого молчания: — В общем, накопил я денег столько, что две квартиры купить можно было, и на родину, к любимой… А любимая моя-то что-то полгода мне и не пишет уже. Еду себе в Донбасс, переживаю весь… Может, письма её не доходили? Может, случилось что? Обогнали молоковоз и милицейский «УАЗик». — Ну да… Случилось… Не дождалась она меня, вот и все. Обычняк. Еле нашел её в городе своем, родном… В ларьке торговала. Умница… Бухгалтером стать хотела… Парикмахером… Ну да — парикмахером… Поговорить — так она и разговаривать со мной не захотела… Сид снова закурил: — Предпочла меня другому замечательному молодому человеку… Сделавшему головокружительную карьеру от грузчика на рынке до продавца сигарет поштучно в выездной торговой палатке гастронома «Волна». Сид зло сплюнул. — В общем, понял я, что меня банально кинули. Планомерно отымел всех её подружек… и подружек их подружек. И других… и третьих. Он повернулся ко мне и заговорщицки сообщил бармалейским тоном: — Сам-то я пацан симпатичный! Мы оба рассмеялись. Сид снова закурил. Я почувствовал, что он расслабился: — Наше общество любит красивых людей… — он выпустил клуб дыма, сбил пепел в приоткрытое окно. — Родители подарили мне привлекательную форму черепа. Судьба распорядилась так, что зарабатываю я неплохо… Поэтому мне на хрен не нужно иметь какое-либо особенное обаяние, чувство юмора и талант. Я и так могу трахнуть 95 % всех женщин этой планеты… Сид опять на секунду повернулся ко мне: — Другое дело, что — как бы громко это ни звучало — и обаяние, и чувство юмора у меня есть. Плюс мои деньги. А значит, в глазах большинства женщин я почти бог. Сид выкинул окурок в окно: — Ничего, что я так вычурно? * * * — Твою мать! — выронив монтировку, Сид разражается потоком матерных слов: мы меняем пробитое колесо, и он только что глубоко, до крови, поранил палец. — Ну вот, всегда так! — он отбегает в сторону, неловко левой рукой расстегивает ширинку и мочится на пораненный палец. Поворачивается ко мне: — Достань аптечку! |