Книга Дневники няни, страница 43 – Эмма Маклохлин, Николь Краус

Она роется в шкатулке с драгоценностями, а я тем временем сажусь на бархатную скамью и попиваю вино.

— Эти?

Она показывает небольшие бриллиантовые серьги на «гвоздиках».

— Или эти?

Такие же, но рубиновые.

— Нет, определенно бриллианты, иначе будет слишком много красного.

— Я заехала сегодня к Шанель, купила помаду точно такого же оттенка, и вот!

Она вытягивает ногу. Ногти покрыты лаком «Шанель редкот».

— Идеально, — киваю я.

Она надевает серьги и накладывает помаду.

— Как по-вашему? О, подождите!..

Она подходит к сумке с этикеткой «Маноло Бланик» и вытаскивает коробку с изящными черными шелковыми босоножками.

— Не чересчур?

— Нет-нет! Они восхитительны! — протестую я, когда она надевает босоножки и вновь поворачивается ко мне.

— Ну как? Чего еще недостает?

— Ну… я бы сняла бигуди. Она смеется.

— Вы само совершенство.

Я быстро оглядываю ее напоследок.

— Только вот…

— Что?

— У вас есть «танга»?

Миссис N. снова смотрит в зеркало.

— О Боже! Вы правы.

Она принимается рыться в пластиковых пакетах, сложенных в ящичке с бельем.

— По-моему, мистер N. подарил мне пару во время нашего медового месяца. Блестяще! Просто блестяще! Вот они!

Она поднимает шикарные тонкие черные трусики от Ла Перла, с кремовой шелковой вышивкой. От души надеюсь, что это ее собственные.

В дверь звонят.

— НЯЯЯНЯ! Пиццу принесли.

— Спасибо, Грейер, — откликаюсь я.

— Сойдут и такие. Я готова. Большое спасибо.

Когда мы с Грейером умяли половину средней пиццы, я достала из рюкзака маленькую картонную коробочку.

— А сейчас десерт в честь Валентинова дня!

В коробочке лежат два шоколадных кекса, украшенных красными сердечками. Грейер тихо ахает при виде такого отступления от нарезанных фруктов и соевых печений. Я наливаю два стакана молока, и мы принимаемся за дело.

— А что это у вас?

Мы застываем, не донеся кексы до ртов.

— Няня пвинесла ошобые кексы на Ваентинов день, — оправдывается Грейер, принимаясь тем не менее жевать.

Миссис N. собрала длинные волосы в свободный узел и наложила косметику. И стала почти красавицей.

— О, как мило! Ты поблагодарил няню?

— Спашибо, — шепелявит он, обдавая меня фонтаном крошек.

— Машина должна подъехать с минуты на минуту.

Она присаживается на край банкетки, натянутая как струна, напряженно прислушиваясь, не раздастся ли жужжание домофона. И при этом очень похожа на меня — старшеклассницу, разодетую, ожидающую звонка, чтобы узнать, чьи родители уехали за город, где мы встречаемся и где будет он.

Мы смущенно доедаем кексы, пока она изнывает от волнения.

— Что ж… — Она встает, как только я начинаю вытирать мордочку Гровера. — Подожду в кабинете. Не позовете ли меня, когда зазвонит домофон?

Она уходит, украдкой оглядываясь на домофон.

— Давай полетаем, няня, ну пожалуйста!

Он поднимает руки и принимается описывать круги вокруг меня, но я стоически мою тарелки.

— Грейер, по-моему, ты немного переел. Лучше достань свои раскраски, и мы посидим здесь, чтобы услышать звонок домофона.

Следующий час мы молча раскрашиваем книжки, передавая друг другу фломастеры, то и дело поглядывая на безмолвный домофон.

В восемь часов миссис N. зовет меня в кабинет. Она сидит на краю офисного кресла. На столе — старый «Вог». На подлокотнике — норка.

— Няня, не позвоните Джастин? Может, она знает что-то. Телефон — в списке самых неотложных, в кладовой.

— Конечно, сейчас.

В офисе никто не отвечает, поэтому я набираю номер сотового.

— Алло?

Где-то на другом конце звякают столовые приборы, и мне стыдно, что я мешаю праздничному ужину.

— Алло, Джастин? Это Нэн, няня Грейера. Простите, что беспокою вас, но мистер N. запаздывает, и я хотела бы спросить… может, вы знаете номер его рейса.

— Все осталось там, в офисе…

— Миссис N. немного тревожится, — настаиваю я, пытаясь донести до нее всю безотлагательность ситуации.

— Няня! Не могу найти красный фломастер! — взывает Грейер с банкетки.

— Послушайте… я уверена, что он скоро даст о себе знать. Следует пауза, в продолжение которой я слышу нарастающий шум ресторанного веселья.

— Простите, няня, я ничем не могу вам помочь…

И тут меня осеняет. Я знаю, просто нюхом чувствую, Что происходит!

— Няяяня! Мне нужен красный фломастер! Без него не получается!

— Ладно, спасибо.

— Ну? — спрашивает миссис N. из-за спины.

— Джастин не на работе и не помнит, когда он должен прилететь.

Я поспешно отхожу и принимаюсь рыться в ведерке с фломастерами. Грейер усердно корпит над раскраской.

Может, я не то делаю? Может, нужно сказать что-то? Но что? Какие у меня факты? Предположим, я знаю, что мисс Чикаго месяц назад была здесь, но с тех пор все могло измениться. Откуда мне известно, что дело не в опоздании?

— Почему бы вам не включить канал «Погода»? — предлагаю я, наклоняясь, чтобы поднять закатившийся под скамью красный фломастер. — Может, О'Хара не принимает самолеты?

Я кладу фломастер рядом с кулачком Грейера и выпрямляюсь.

— Сейчас я позвоню в аэропорт. Рейсом какой компании он летел?

— Джастин знает. И заодно позвоните в «Лютецию» и предупредите, чтобы они никому не отдавали наш столик.

Она почти бежит к библиотеке. Грейер вскакивает и мчится за ней.

Трижды мне сообщают, что абонент недоступен, но поскольку Джастин бросила меня на произвол судьбы, продолжаю звонить до тех пор, пока она не откликается. В трубке бьется раздраженный голос:

— Алло?!

— Джастин, мне ужасно жаль, но рейсом какой компании он летит?

— «Американ». Только, Нэн… я на вашем месте не стала бы… — Ее голос обрывается.

— Что?!

— Он обязательно позвонит. Я не стала бы беспокоиться…

— Поняла. Что же, спасибо, до свидания.

Я получаю номер по справочной, потому что не знаю, как дальше быть.

— Здравствуйте, спасибо за то, что позвонили в «Американ эрлайнз». С вами говорит Венди. Чем могу помочь?