Книга Дневники няни, страница 61 – Эмма Маклохлин, Николь Краус

Кейт Чопин. Пробуждение

Сара приоткрывает дверь, насколько позволяет цепочка, выставляя напоказ темно-серую фланелевую пижаму и карандаш, скрепляющий узел светлых волос.

— Так и быть, полчаса. То есть тридцать минут. Я приехала домой подзубрить конспекты к завтрашнему экзамену, а не затем, чтобы рыться в грязном белье N.

— С чего это ты вдруг потащилась через весь город ради какого-то экзамена? — удивляется Джош, когда Сара милостиво снимает цепочку и впускает нас в переднюю фамильного обиталища Энгландов.

— Ты когда-нибудь видел Джил, мою соседку по комнате?

— Вряд ли, — с сомнением качает головой Джош, снимая пиджак.

— Не волнуйся. Много ты не потерял. Она будущая актриса, и ее выпускной экзамен заключается в пятиминутной рольке с несколькими словами, — бросайте вещи прямо на скамью, — поэтому она постоянно торчит посреди комнаты и, сказав: «Черт бы все это побрал», гордо садится на стул и берет журнал. Можете представить, как сложно сидеть и целых пять минут читать журнал. И эту чушь она репетирует денно и нощно!

Сара поднимает глаза к небу.

— Хотите выпить, ребятки?

Мы идем за ней на кухню, обклеенную все теми же обоями с желтыми маргаритками, что и семнадцать лет назад, когда мы с Сарой еще были в детском саду.

— «Сингапур слингс», — требую я фирменный коктейль Сары.

— Будет сделано, — кивает она, дотягиваясь до шейкера и газированной воды для коктейлей, и показывает на длинный зеленый стол у окна. — Садитесь.

— Жаль, что это не круглый стол. Вот было бы классно! Мы могли бы называть себя рыцарями Круглого Стола и носить на гербе трусики, — замечает Джош.

— Джош, — возражаю я, — главное сейчас не трусики, а письмо.

— У нас есть круглый журнальный столик в гостиной, — сообщает Сара.

— Значит, садимся за круглый стол, — решает Джош.

— Нэн, ты знаешь дорогу, — говорит Сара, вручая мне пакет с «пайрит бути» [64] .

Я веду Джоша в гостиную и плюхаюсь на ковер рядом с журнальным столиком. Вплывает Сара с подносом «Сингапур слингс».

— О'кей, — объявляет она, осторожно ставя поднос на столик. — Часики тикают — валяй выкладывай.

Я сую руку в рюкзачок, вытаскиваю прозрачный пакет на «молнии» вместе с письмом мисс Чикаго и церемонно выкладываю на середину стола. Несколько секунд мы сидим в молчании, глядя на улики как на яйца, которые необходимо немедленно разбить.

— Черт, как ни говори, а это в самом деле гребаный Круглый Стол с трусиками, — бормочет Джош, потянувшись к пакету.

— Нет! — протестую я, шлепая его по руке. — Трусики остаются на месте: это одно из условий Круглого Стола. Усек?

Джош вздыхает и чинно складывает руки на коленях.

— Как скажешь. Суд просит огласить факты.

— Четыре месяца назад я обнаружила мисс Чикаго, можно сказать, в постели мистера N., а теперь ни с того ни с сего получаю письмо на свой домашний адрес…

— Свидетельство «А», — вставляет Сара, помахивая письмом.

— Следовательно, она знает, где я живу. Выследила! Неужели мне нигде от нее не скрыться?

— Согласитесь, это странно. Переходит все границы, — подтверждает Сара.

— О, так у Нэн есть границы? — хихикает Джош.

Я немедленно впадаю в легкую истерику.

— Вот именно, есть! И проходят как раз через Восемьдесят шестую улицу. Нечего вламываться в мой дом! Мне нужно писать диплом! Сдавать экзамены! Искать работу! А вот чего у меня нет, так это времени! Не могу же я бегать по университету с нижним бельем любовницы мистера N. в рюкзаке!

— Нэн, послушай, — мягко говорит Сара, кладя руку мне на спину, — все зависит от тебя. Не вмешивайся в это дело. Отдай их и забудь.

— Отдать? Кому? — осведомляюсь я.

— Уродине. Пошли по почте это дерьмо, да еще и напиши, что в такие игры не играешь.

— А миссис N.? Если все всплывет наружу и она пронюхает, что я знала и промолчала…

— И что она сделает? Убьет тебя? — удивляется Сара. — Засадит в тюрьму на всю жизнь? — И, подняв стакан, заключает: — Отошли их и увольняйся.

— Нельзя мне увольняться. У меня нет времени искать другую работу, а Настоящая Работа, в той школе, где я сумею убедить их нанять меня, не начнется до сентября. Кроме того… — Я распечатываю пакет чипсов с сыром и, забывая о жалости к себе, признаюсь: — Я не могу покинуть Грейера.

— Рано или поздно придется покинуть, — напоминает Джош.

— Да, если я хочу остаться в его памяти, нельзя уходить со скандалом. Но вы правы. Я отошлю это дерьмо, как выражается Сара.

— И смотри: на все про все у нас ушло двадцать минут, — восхищается Сара. — Десять минут остается на то, чтобы проверить шпаргалки для завтрашнего экзамена.

— Смотрю, в этом доме веселье идет в ритме нон-стоп, — хмыкаю я.

Джош перегибается через столик и обнимает меня.

— Не расстраивайся, Нэн, все обойдется. Подумай только, ведь именно ты предвидела, что трусики мисс Чикаго окажутся черными «танга», причем за несколько месяцев до того, как их нашли. С таким талантом можно денежки загребать!

Я допиваю коктейль.

— Что ж, если знаете игровое шоу, превращающее дар предвидения в наличные, дайте мне знать.

Я обозреваю разъезжающиеся стопки книг, груды фотокопий и пустые коробки из-под пиццы, раскиданные по всей комнате. Все это накопилось с пятницы, когда я вернулась с работы и засела за диплом. Сейчас четыре часа утра, значит, я не разгибаясь писала все сорок восемь часов, что значительно меньше того срока, который первоначально отвела сама себе. Но иного выхода, кроме как оставить Грейера одного в квартире и уйти, просто не нашлось.

Я поглядываю на прислоненный к принтеру конверт из оберточной бумаги. В таком положении он находится уже неделю, со времени исторического совещания рыцарей Круглого Стола. Запечатанный, с наклеенными марками, он дожидается церемонии торжественного опускания в почтовый ящик… после того, как через четыре часа я представлю диплом. И тогда Нью-Йоркский университет и мисс Чикаго имеют все шансы остаться всего лишь полузабытым воспоминанием.

Хватаю очередную пригоршню конфет «M&M's» из пакетика. Мне, вероятно, осталось не больше пяти страниц, но глаза закрываются сами собой. Из-за ширмы вырывается громкий храп. Гребаный волосатый пилот-идиот!

Я потягиваюсь, открываю рот, чтобы зевнуть, но мешает новый булькающий храп, от которого Джордж крадется в угол и зарывается в охапку грязной одежды.

Я так устала, что у меня ощущение, будто мне в глаза песку насыпали. В отчаянной попытке продержаться на плаву еще чуть-чуть я осторожно обхожу завалы, беру в руки наушники и включаю стерео. Потом надеваю на голову и кручу ручку настройки, чтобы найти разухабистую танцевальную музыку. Качаю головой в такт, увеличивая громкость, пока не ощущаю, что рваный ритм просверливает меня насквозь, до самых красновато-серых, надетых на счастье носков. Не выдерживаю, вскакиваю и танцую на маленьком пятачке, насколько позволяет провод наушников. В ушах бьется бой барабанов бонго, и я самозабвенно извиваюсь среди книг с закрытыми глазами, дожидаясь, пока адреналин взбодрит меня.