Онлайн книга «Сторож брату своему»
|
Тарик прижал уши: – Не приходилось слышать… – Ха! А я вот слышал, что ты взмахом руки обрушил ворота Альмерийа, волшебным мечом сразил злого колдуна, а недавно под Фейсалой убил дракона! Представляешь? Рукой, говорят, махнул – и ворота хрясь – и пополам!.. И дракону мечом по шее – хрясь, и голову долой! Аль-Мамун не выдержал, хлопнул в ладоши и расхохотался. Нерегиль обернулся и задумчиво посмотрел на него. – Ну да, – вздохнул Абдаллах, – понимаю – тебе не до смеха. Люди языками чешут, а тебя к палачу тащат – Тарик должен срочно присягнуть, а то вдруг волшебным мечом размахается и на джинне улетит!.. Проволока, кстати, намертво закрутилась вокруг стальных проушин и поддаваться не собиралась. Нерегиль терпеливо сносил освободительные усилия аль-Мамуна – ошейник дергался, и вместе с ним встряхивалась голова сумеречника. – А как ты собираешься наказать брата? – вдруг спросил Тарик. – Не вертись, оцарапаю, – отдуваясь, пробормотал Абдаллах. – Да в Ракку отправлю – пусть живет под присмотром лекарей. Он же безумен, а человек, поврежденный разумом, и так и так халифом быть не может. По закону, между прочим. Да что ж такое, никак не разматывается… – А… семья его? – Сверху было видно, что нерегиль настороженно поднял уши. – А что семья? Бедная женщина, насколько я знаю, давно домой рвется! Пусть берет мальчика и едет к родственникам, что ей делать в столице… Уши встали торчком: – Поклянись. Аль-Мамун пожал плечами: – Клянусь освобождением всех моих рабов. Поклялся бы разводом жен, но у меня только наложница… – Поклянись… именем. Поклянись именем своего бога, что не тронешь их. Абдаллах благоговейно поднял руки: – Клянусь Всевышним, Милостивым, Прощающим! Только я не понимаю – ты что, подозреваешь меня в чем? – Уже нет, – пробормотал нерегиль. – Уже нет, во имя Милостивого! – насмешливо передразнил его аль-Мамун. – Какая честь для меня! И мрачно добавил: – Клянусь Высочайшим, это примотано на совесть… И, подув на пальцы, заметил: – Кстати, насчет тебя. Уши снова насторожились. Упертые в ковер пальцы скрючились – ага, интересно тебе, раз когти выпускаешь… – Здесь не оставлю. Место ненадежное, – морщась, аль-Мамун снова потянул неподатливую проволоку. – Да что ж такое, никак не разгибается… В общем, я не могу позволить, чтобы ты попал в руки моего брата. Про твои подвиги я наслышан и второго такого вторжения в Хорасан не допущу. Поэтому тебя будут держать под охраной в цитадели Мейнха. А когда все… завершится, вызовут фирманом в столицу. Это понятно? Тарик молчал, опустив голову. – Эй? Понятно, говорю, или нет? Неожиданно нерегиль поднял руку и осторожно перехватил запястье Абдаллаха – тот в который раз принялся разгибать подлую проволоку. – Эй, что… – Я хочу посмотреть тебе в глаза, – тихо сказал Тарик, поднимая лицо. Разогнувшись, он отпустил запястье и долго глядел, не мигая. – Это какой-то новый волшебный трюк? – наконец раздраженно поинтересовался Абдаллах. – Ты хочешь провертеть мне во лбу дырку? Взглядом? Нерегиль сморгнул. И сказал: – Хорошо. – Что хорошо, во имя Милостивого? – Я… поеду в Мейнх. – Вот видишь! – хлопнул в ладоши Абдаллах. – Хорошо быть разумным, а не волшебным существом! Поэтому я отправлю тебя в Мейнх как разумного, благородного человека, тьфу, сумеречника – под честное слово. Сумеречник снова покосился на него – с тем же непонятным выражением на лице. – Я что, плохо говорю на ашшари? – рассердился аль-Мамун. – Что ты таращишься? Нерегиль быстро уткнулся взглядом в ковер. Абдаллаху стало стыдно за свою несдержанность. – Ладно, – примирительно махнул он рукой. – Извини, не хотел обидеть. Ну что, уговорились? До прибытия гонца с фирманом сидишь в Мейнхе. Смирно. Никого не трогаешь. Тарик тихонько кашлянул. И тихо спросил: – Никого? – Не заговаривай мне зубы! – снова вспылил аль-Мамун. – Я просто хочу, чтобы ты не вредил моим людям. Что непонятного? Тарик вздохнул. И надолго замолчал. Потом снова вздохнул, покачал головой и сказал что-то очень странное: – Везучий ты, брат аль-Амина. Хоть и мутазилит. Или умный – пока не пойму, чего у тебя больше, ума или удачи… И прежде, чем Абдаллах успел возмутиться, ответил: – Обещаю. Обещаю оставаться в Мейнхе до прибытия фирмана. Обещаю не вредить твоим людям. Более того, хоть ты и не просил, я обещаю не вредить тебе. – Во имя Милостивого! Всевышний велик! У тебя действительно есть разум! А ну-ка я попробую еще раз, и, если Всевышний захочет, у меня все получится… Абдаллах дернул проволоку – и сигила мягко соскользнула на ковер. – Ух ты! В комнате резко запахло грозовой свежестью, и аль-Мамуну на миг показалось, что заложило уши, как от грома. Нерегиль сложился и упал на свое лицо с еле слышным стоном. – Эй… Тарик скрючился у его ног, и аль-Мамун в ужасе увидел – левая ладонь! Нерегиль сминал ей мех, из-под пальцев сочилась густая, блестящая кровь, сумеречник выгибал хребет и шипел, скаля зубы – от боли, от нестерпимой боли… – Я за лекарем! – Нет! Нерегиль чихнул и обтер лицо – с него лил пот. – Нет… Это быстро проходит… Сморгнув, аль-Мамун удостоверился в том, что ладонь снова чиста – только на коричневом мехе темные пятна и слипшиеся ворсинки торчком стоят… – Фу-ух… – искренне вздохнул он и тоже обтер лоб. – Ладно, надо ключи от ошейника взять… – Не надо, – тихо ответил Тарик. Под его руками замок щелкнул и распался. Мотая обкорнанной головой, нерегиль принялся выпрастываться из железяк. – Ух ты! – развел руками Абдаллах. – Я не знал, что вы такое умеете! – О мой халиф! Что случилось? – раздался из-за спины возглас Садуна. Увидев нерегиля без ошейника и не прикованным, лекарь застыл как вкопанный. Непонятно как аль-Мамун успел заметить неприметно-мягкое, кошачье движение руки сумеречника. – Не смей, это лекарь! – рявкнул он. – Забыл? Тарик недобро оскалился: – Лекарь?.. А ты уверен? – Это мой человек, – процедил аль-Мамун. – Исполняй уговор, самийа. |