Онлайн книга «Сторож брату своему»
|
А потом посмотрел на Шади и криво улыбнулся. Это было последнее, что девушка помнила, – ей тоже дали по голове, и очнулась она на кладбище. Этот участок густо зарос кипарисами, разлапистыми и высокими. Старая часть старого кладбища – надгробия торчали разбитые и покосившиеся, между осевшими, едва заметными холмиками густо волновалась нетоптаная полынь. Только чернела и пахла землей яма. Тело Фархада упало вниз с глухим стуком – зашелестела потревоженная земля, посыпались мелкие камушки. – Да будет доволен им Всевышний, – пробормотал Амр, отряхивая руки. – Да ты никак, бедуин, рехнулся, – ответил Бехзад, поправляя поясной платок. – Он же звездопоклонник, неверный. – Тьфу, – сердито отплюнулся айяр. – Да простит меня Всевышний за напутствие такой собаке… Бехзад тоже сплюнул. – А она? – кивнул на Шади бедуин. – Огнепоклонница, конечно, – фыркнул айяр. – В Фейсале ж купили! И пошел к девушке. Амр – за ним. Шади застонала, закрутила связанными запястьями. Бехзад наклонился: – Ну что, как решим? – Ты придумал, ты первый, – великодушно отмахнулся рукавом Амр. – Надо было бы и Фархадку… не сразу, – мечтательно протянул айяр и принялся развязывать Шади ноги. – Ты уж один раз пробовал, – пожал плечами бедуин. В четыре руки они быстро сняли с нее шальвары. Судя по частому дыханию, обоим не терпелось. Платье рванули от ворота до подола, рубашку тоже. Рассказ Фархада о столе и ларце с инструментами Шади помнила. Навряд ли Бехзад окажется таким тупым, что дважды попадется на одну и ту же приманку. Но в детстве мать не зря назвала ее Омид – «надежда». Нужно было попытаться. О Ахура-мазда, помоги… Девушка подмигнула мужчинам, согнула ноги и призывно раскрыла колени. Айяры переглянулись и заржали: – Да она не против! Тряпку выдернули, Шади бурно задышала, поводя грудями, и промурлыкала: – Не знаю, позволите вы мне жить или нет, но я не хочу принимать мужчину связанная, словно овца! Или ты хочешь отдавить мне руки, о Бехзад?.. Айяр нахмурился, почесывая в затылке. Шади приподняла ногу, открывая фардж: – Когда меня покупали, я думала, что обниму тебя, а не того сопляка, который и вонзить-то не умел толком! Амр хмыкнул: – Не бойся, о девушка, мы тебя не обидим! Бехзад подкрутил усы и самодовольно ухмыльнулся. Через несколько мгновений она лежала совсем голая – и свободная от веревок – на остатках собственного платья. Призывно раскрыв объятия, она воскликнула: – Вонзите, и поглубже! Бехзада хватило надолго. Голова Шади сползла на землю, болела ссадина на затылке. Потом айяр прервался, подтянул поближе, перевернул на живот, согнул ей в колене правую ногу, лег сверху и снова принялся за дело. Елозя щекой по жесткой ткани платья, она пыталась высмотреть хоть один камень. Увы, среди жухлой травы и пыли не обнаруживалось ни одного булыжника… Ахая и постанывая, айяр, наконец, излился. Поднялся, позвал товарища. Распаленный, тяжело дышащий бедуин перевернул Шади на спину. Долго устраивался между ног, потом все началось по новой. Бехзад сидел рядом, смотрел на усилия соратника и позевывал. Снова на животе, придавленная весом мужчины, Шади услышала возглас Бехзада и поняла, что ее молитвы Ахурамазде, возможно, не остались без ответа: – Да накажет нас Всевышний за забывчивость и нерадивость, о Амр! Бедуин замер и приподнялся: – Чего? – Лопаты! Вчера мы отнесли их в сарай могильщика! Как будем закапывать? – Тьфу на тебя! Ты чуть не лишил меня радости, о сын дерьма! И удвоил усилия. – Помогай, помогай мне, сука! – шипел он в обслюнявленное ухо и больно дергал за волосы. – Давай, давай, давай! – Мужчина наконец-то задрожал в сладостной судороге. – Ну что? – зевнув, поинтересовался Бехзад. Амр лежал на ней, тяжело дыша. Шади понимала, что стоит за этим «ну что». Либо ее убьют сейчас, либо оставят здесь, сходят за лопатами и займутся еще раз. Девушка подвигала бедрами – и промежностью, прихватывая то, что еще находилось между бедер. Бедуин вынул зебб, фыркнул и ущипнул за задницу: – А ты быстроходная верблюдица, ха! Бехзад фыркнул: – Ладно. Среди могил оставлять не будем. В мазаре запрем. А то вдруг кто увидит. Невысокий склеп с целым куполом чернел совсем близко. Бехзад светил фонарем, Амр тащил ее за волосы, тяжело дыша и то и дело поправляя в штанах. Шади пихнули внутрь и со скрежетом задвинули дверь. А потом – тоже со скрежетом – задвинули засов. Оказалось, на дверях мазаров есть засовы – зачем? Чтобы мертвецы не вышли? Девушка заметалась по склепу, оступаясь непонятно на чем, то ли на камнях, то ли на костях, то ли на деревяшках. Налетела коленом на что-то острое и длинное – видимо, на надгробие. Ни одного оконца! И дверь – дверь намертво закрыта! Шади ударила плечом со всей силы – тщетно. Железная дверца заскрипела в петлях, но не подалась. – В этот раз ты хочешь жить, правда, Омид? – мягко спросил за спиной чей-то голос. Она обернулась, вскрикнула и сползла на землю. Почему-то именно сейчас девушка поняла, как замерзла, – ее всю покрывала гусиная кожа, обслюнявленные и изгрызенные соски холодил сквозняк. На длинном узком надгробии сидел черный кот. Его глаза и усы светились настолько сильно, что видна была каждая щербина на могильном камне. – Х-хочу, – пробормотала девушка, завороженно глядя на джинна. – Откуда ты знаешь мое прежнее имя? – Оно не прежнее, – мурлыкнул кот. – Оно настоящее. Тебя зовут Омид. Знаешь, почему?.. Ее трясло от страха и холода. Какая разница, почему?.. Бабка в детстве что-то бормотала: мол, имя несчастливое, так шахиню звали, что с младенцем с Башни Наместника прыгнула, когда город ашшариты взяли. Но где гордая царевна, что предпочла смерть поруганию, и где проданная за долги девчонка, которой ашшариты то и дело раздвигают ноги… – Хозяева назвали меня Шади, – облизнув губы, проговорила она. – И я очень хочу жить. Чего ты захочешь взамен, о дитя огня? Кот довольно хмыкнул и ответил: – Услугу, конечно. – Никогда не ложилась с джинном, – пробормотала девушка. – Дура! – мявкнул кот. – Нужен мне твой фардж! Шади сжалась, чувствуя, как болит между ног. – О другой услуге речь, – смягчаясь, сказал джинн. |