Онлайн книга «Шел старый еврей по Новому Арбату»
– До конца разгромить! – донеслось с высоты. – Вырвать с корнем! Выжечь паникеров каленым железом!.. Ребенок в песочнице навострил уши. – Папа… – пискнул. – Мой папа. Папу хочу. – Тоже хочу, – сказала мама, и грудь задышала под блузкой, прорываясь наружу. – Который уж месяц. Пнула столб возле детской площадки, и сверху отозвались недовольно: – Осторожнее. Не то упаду. Задрали головы, разглядели столпника на возвышении. – Это ваш благоверный? – Он. Чей же еще? Жене не муж, сыну не отец. – Где он у вас работает? – поинтересовался Штрудель для выявления умонастроений и нравов. – Где он только у меня ни работает. – Сколько он у вас зарабатывает? – Нисколько он у меня не зарабатывает. – Как он к вам относится? – Никак он ко мне не относится. Задали вопрос человеку на столбе: – Что делаете на высоте, сожитель неотразимой женщины? Ответил, не прерывая наблюдений: – Будучи впередсмотрящим. Облеченным доверием. Выискиваю приметы нового, которые пробивают дорогу в борьбе со старым. Вот они, уже на подходе, а тех, кто в этом сомневается, увозят в неизвестном направлении. Штрудель вздрогнул: – Что у вас там? В неизвестном направлении? – Известно что. Женщина разъяснила незнакомцам: – Прикидывается. Лишь бы не работать. А у самого зрение никудышное, всё различает размыто, без подробностей, – меня, и то на ощупь. Присмотрелись к нему. Узнали. – Это ты с фонарем мигал? Наперегонки? – Я. Всё я. На что хочешь сгожусь. – Он, – подтвердила жена. – Где не надо, он там. А дома... На постели... Не дождешься! Глаза сверкали. Грудь трепетала. Пуговицы расстегивались. Пнула в ярости столб, и муж свалился к ней в руки. – Вот так, – сказал с грустью. – Ты им про приметы нового, а они за свое, за старое… Но она уже тащила его в дом. Поспешал за ними ребенок. – Папа!.. Мой папа!.. Бежали гуськом Двурядкин с Трехрядкиным, вопрошали суетливо: – А рукава – засучены?.. – А настроение – бодрое?.. – А энергии – навалом?.. – Чтобы не распыляться! Не растекаться! Не расслабляться!.. – Как поступит указание, чтобы во всеоружии!.. – Мы и без указаний… – пыхтела женщина, втаскивая мужа на последний этаж. – У нас не расслабишься… А муж вздыхал обреченно. 4 Подошел неприглядный мужчина со смытым лицом. При галстуке и в шляпе. Уселся на качелях, уныло заболтал ногами в тоске по злому помыслу. – Которые из-за угла, – сказал. – Я вас признал. Не пора ли представиться? Не для протокола. – Штрудель, – отозвался Штрудель и приподнял панамку. – Кавалер ордена Золотого Гребешка, – отозвался петух и порушил куличик. – Он же Абуль Хасан. – Кто будете, Абуль Хасан? – Специалист по прошлому. А вас, милейший, как величать? Ответил: – Пока никак. Ибо ничем себя не проявил. И потому не заслужил личного имени. – Проясните. – Проясняю. Врага не изловил. Паникера не приструнил. Шпиона не обесточил. – А в ведомости? – осведомился Штрудель. – Как расписываетесь за зарплату? – Секретным моим прозванием. – Каково же оно? Засомневался: – Смеяться будете? – Будем, – пообещали. – Неурожайкин-тож, вот каково. – Почему так? – Был до меня один Неурожайкин. Я – второй. Погрустил всласть, рубаху окропил слезой: – Отставленный от микрофона. По соразмерности с проступком. Оттого и пропитания лишен, какого-никакого… Помолчали, уясняя сказанное, затем Штрудель спросил: – Что теперь? Вернете прежнее свое лицо? Которое на складе? Ответил на это так: – Погожу еще. Может, чего услышу, доложу куда следует. Оболгу кого ни есть. Вас, может, разоблачу, чтоб не выпытывали надежды с устремлениями. Вернут на службу-старание, прибавки удостоят, дабы прожить не скудно. Спрыгнул с качелей, размял ноги, шагнул в нужном направлении. – Ты куда? – А разоблачать. Там и панамка не поможет. С песочницей. Ушел строевым шагом. Под бодрые высвисты: "Ордена недаром нам страна вручила…" Петух сощурил глаз, сообщил неизвестно кому: – "Гонение человеческие умы раздражает, а дозволение верить по своему закону умягчает и самыя жестоковыйныя сердца…" Снова Екатерина, императрица Российская. Жизнь продолжалась своим чередом. Неведомая им жизнь, которую не терпелось распознать. Зашевелились кусты за скамейкой. Высунулся наружу винопивец с помятым лицом – черные круги под глазами, произнес хрипловато: – Вас интересуют интересы народа? Замечательно. Это моя тема. – Кто таков? – строго вопросил петух. Ответил с достоинством: – Перед вами ученый. Почти лауреат. В нескончаемом наукоемком поиске. Разъяснил популярно для непосвященных: – Изобрел прибор для замера устремлений. Испытал на себе – сгорели пробки. Усилил пробки – сгорел прибор. Усилил прибор – сгорела лаборатория. Штрудель встрепенулся: – Так вы, может, народ? – Конечно, народ. Я – он и есть. Который в кустах. Припадая для подзарядки к земле-матушке. – Отчего же в кустах, народ? – Оттого и в кустах, что лаборатория сгорела. Не пожертвуете пару тугриков на научные старания? Получил тугрики, подкинул на ладони, возгласил с энтузиазмом: – Короткое замыкание в массы! Электрической политике верны! На всякое сопротивление ответим новым напряжением!.. Убрался в натоптанное логово, откуда забулькало, закрякало, зачавкало с вожделением. Пробежали мимо Двурядкин с Трехрядкиным, выкрикнули в запале: – Никакого бульканья… – Никакого кряканья… – Настраивать себя… |