Онлайн книга «Изгнание»
|
– Таинственная вдова, – сказал я. – Почему ты везде ищешь таинственность? – возмутилась сестра. – Почему у тебя все обязательно должно превратиться в захватывающую историю бульварного сорта? – Ясно, что Ллойды не верят наветам мисс Биттлстоун, – успокаивающе произнесла мама. – Или же ссора миссис Пейтресс и миссис Куэнс помогла ей подружиться с ними, – предположила Евфимия. Я добавил: – В таком случае нам надо лишь знать, с кем поссориться, и успех в обществе обеспечен. Похоже, мы движемся в верном направлении. Евфимия повернулась ко мне и сказала: – Ты все превращаешь в шутку. Однажды шутки выйдут тебе боком. * * * Я пытался услышать имя «Вилли» или нечто похожее. Ничего. И я не заметил мужчину, реально подходящего на роль на ухажера сестры. Конечно же, это не помощник священника. Зная сестру, думаю, что Эффи претендует на нечто большее, чем простой церковный служка – одноклеточное клерикального типа. Половина восьмого Просидел дома весь день. Мне бы прогуляться, исследовать местность, но помешал нескончаемый дождь. Вижу таинственное повсюду. Ничего не надо придумывать. Оно вокруг меня: № 1. Каковы обстоятельства смерти отца и почему мама так сильно не хочет об этом говорить? № 2. Кто такой Вилли (или Вильям) и почему мама его ждала в воскресенье вечером? № 3. Для чего прошлым вечером Эффи так нарядилась, и что она делала на улице под дождем? № 4. И почему ей так сильно хочется пойти на бал, несмотря на дальность и дороговизну? № 5. Почему мадам Куэнс не дала ей билета, а Ллойды делают вид, что не знают нас? * * * Энид. Что за восхитительное существо. Нежные черты в обрамлении темных волос. Светлые глаза из-под длинных ресниц. Она окружена флером томной меланхолии. * * * Когда мы закончили обед, я нелестно отозвался о качестве трапезы, и матушка сказала: – Я наняла кое-кого, чтобы позаботиться об этом. – Кухарку? – воскликнул я. Мама кивнула. – Надеюсь, она приедет, когда привезут твой багаж. – Этого не случится, пока дороги не станут проходимы, – сказал я. Возможно, мой тон меня выдал, потому что Евфимия спросила: – Что такого драгоценного в твоем багаже? – Только мои книги и флейта. – Отсутствие книг делает тебя таким ершистым? Если не можешь быть более сдержанным, почему бы тебе не остановиться где-нибудь в другом месте? – Я тут не остановился, – сказал я. – Я здесь живу. Она продолжила, словно ничего не слышала: – У тебя в Кембридже есть друзья? Если так, то почему бы не погостить у них? – Конечно, есть, – сказал я. – Некоторые очень близкие, потому что мне важно не количество, а качество друзей. Она нахмурилась, и я понял, что попал в точку. – У тебя в Торчестере тоже было много друзей, Евфимия, – примиряюще произнесла мама. – Как же, помню! Народное ополчение, – сказал я. – Старшие лейтенанты Мод и Сесилия, а еще Люсинда? Мама предупредительно посмотрела на меня. – А что я такого сказал? Ты виделась с ними с тех пор, как переехала сюда? – Мы слишком далеко, Ричард, – сказала мама. Я заметил, что Эффи раздражалась все больше и больше, но какой-то дьявольский дух заставил меня дразнить ее: – Что? Не виделась даже с Мод? Это ее лучшая подруга. По крайней мере, была. Красотка, и ужасно соблазнительная с такими ослепительными глазами и неуловимой улыбкой. Она дочь архидьякона Витакер-Смита. Богатый отец ее избаловал, и Мод привыкла получать все, что захочет. Наверное, ее высокомерные манеры раздражают сестру. Несколько раз я бывал у них в доме вместе с Эффи, и они, не умолкая, говорили о нарядах и женихах. Там был еще младший брат, его имени я не запомнил, но он талантливый музыкант, и приходил к нам в дом, чтобы заниматься пением с отцом, а потом стал петь в кафедральном хоре. Когда я узнал, что его отослали на учебу в школу, то подумал, что он станет ее ненавидеть так же, как я, поскольку брат казался тихим, задумчивым мальчиком, который не сможет вписаться в такое разбитное место, как Харроу. Персеваль! Вот как его звали. Сдается мне, что Мод и Эффи слишком похожи, чтобы дружить долго. – О, замолчи, пожалуйста! – воскликнула Эффи. – Ты здесь никому не нужен. Почему бы тебе просто не уехать? – Эффи, Эффи, – взмолилась мама. – Нам и без него живется несладко… Нет, не могу больше. Я застряла здесь, и у меня ничего не осталось. – У тебя есть музыка, – сказала мама. – Тебе надо прилежно заниматься, и обретешь уверенность и покой. – Ненавижу музыку! – воскликнула Эффи. – Я ее ненавижу. Она встала и выбежала из комнаты. Минуту спустя мы услышали, как она сердито взбежала вверх по лестнице. Я с изумлением взглянул на маму. – Полагаю, она была в предвкушении бала и собиралась повидаться со всеми своими подругами, – сказал я. – Ричард, пожалуйста, никогда больше не упоминай при ней Мод. – Ага! – заметил я. – Значит, они поссорились? Мать не ответила, и все стало еще запутаннее. Почему Эффи так сильно хотелось поехать на бал? Девушки постоянно ссорятся из-за своих кавалеров. Мы с мамой перешли в гостиную, и, сев на старый диван, она принялась за вязание. Шел дождь. Я чувствовал себя скверно, на душе было мрачно, словно меня загнали в угол. Хотелось бродить по полям, чтобы в лицо дул чистый прохладный ветер. Взялся было за книгу, но через некоторое время мы снова заговорили. Она вспомнила разные истории о папе, которые мне так нравились в детстве. В раннем возрасте унаследовав от своего отца приличное состояние, он потратил его с невероятной щедростью. Однажды папа устроил пышный бал и заказал в Лондоне огромный торт-мороженое, но тот растаял, едва его привезли, и пол покрылся липкой жидкостью, поэтому танцоры скользили и падали в разные стороны. Потом мама рассказала историю, какой я никогда от нее не слышал. Один из наших предков, живший в этом самом доме, влюбился в соседскую девушку, но ее родители не позволили им жениться. Поэтому однажды ночью он привел подругу в дом. Братья девушки ворвались и убили его. Мама закончила так: – Говорят, она сошла с ума и ушла в болота, где ее поглотила топь. И говорят еще, что по ночам она все еще бродит по берегу. – Это прекрасная легенда, но, уверен, в ней ни слова правды. – Возможно, – сказала она, – однако у двери в дальней гостиной имеется красное пятно, якобы от крови, пролитой юношей. |