Онлайн книга «Последний властитель Крыма»
|
Через три секунды обвис и носовой швартов. Мотор взревел и стал работать на малых. Валька вошла в кабину, села рядом с Серебряковым и сказала: – Обратной дороги нет. 41 градус по Цельсию – Что?! Что ты сказал?! – Главмент вскочил из-за стола. – Повтори, падла! Мокрый снизу и сверху сержантик стоял перед ним. На паркете набежала лужа. Главмент затряс его за шиворот: – Куда?! Куда они пошли?! – К морю. – К морю?! Зачем к морю?! Скока ты соляры загрузил? – Четыре бочки… – A-a-а, гад! – И кулак главмента свалил сержанта на пол. – Этого ж аккурат до Аляски хватит! – Погранцам надо звонить, – тихо произнес сыскарь, притулившийся сбоку начальственного стола. – Х…евцам! – заорал шеф. – Да у них один катер на все побережье, да не катер – «казанка» с будкой! Куда против нашего! – Ладно, – взял себя он в руки через пару секунд, – сколько людей есть? – Мы трое да дежурный, – вздохнул сыскарь, – все летуна да конвой ищут… – У-у-у, ссука! – вновь взорвался шеф. – Ссука! Какой-то глухой стук донесся с реки. – Это что? – поднял голову главмент. – «Метеор» с барыгами подходит, – неохотно ответил сержант. – Так-так-так… – заговорил шеф, – до моря им главной протокой – сто верст, да губой – триста. По Звягиневой протоке «Метеор» проскочит? – кинул он взгляд на сыскаря. – Должон, – пожал плечами тот. – Пушки, пушки, «калаши» взять и бегом! – скомандовал главмент. – Так вот куда рыжье-то поплыло, вот сколько вас, голубчиков, было… – Товарищ полковник! – вырос за стеклом дежурки пожилой капитан. – У рексов ЧП, оружейка вскрыта, Зубаткин бежал! – Хорошо, хорошо, хорошо, – бормотал шеф, натягивая кожаную куртку, – мы на месте на два часа раньше будем, там им кляпец и приготовим, там мы вас, голубчиков, и залобуем. Готовы? Айда! И через минуту в опустевшем райотделе остался только дежурный. Он опустился в кресло. Как безумные, звонили все три телефона. Откуда-то издалека раздался рев авиационных двигателей, и мелко задрожала ложечка в стакане чая в подстаканнике. 44 градуса по Цельсию Катер, патрульный катер на подводных крыльях, свистел по поверхности Угрюм-реки, как ангел вод. Серебряков, сидя справа, держал штурвал. Ночь, непроглядная ночь неслась им навстречу, и только две полосы разорванной пополам реки белели, расходясь, позади. – Скоро залив, – Валька глянула на часы, – там будем ждать рассвета, ночью в шхерах себя потеряем. Внезапно ночь разорвал сноп света. Валька и ефрейтор инстинктивно загородились руками. Впереди, со стоявшего на фарватере «Метеора», загремел голос: – Глуши мотор, суки! Стреляю! И автоматная очередь брызнула по кабине. Охнула и сползла, держась за плечо, Валька. Ефрейтор сбросил скорость. Катер клюнул носом и завилял. С «Метеора» снова застучал автомат – на сей раз вдоль борта. – К берегу, к берегу, падлы! – злорадно неслось в мегафон. – Ты жива? – спросил Серебряков, лежа на полу рядом с Валькой. – Да-а-а, – простонала она. – Крепко тебя? – Вроде нет, но больно, – Валька стиснула зубы, – в руку… И тогда ефрейтор, не думая, не рассуждая, подтянул к себе «дегтярева». Стукнула коробка, затем планка. Солдат поднял пулемет, поставив его сошки на борт. В предрассветной мгле виднелись борта «Метеора» с закрепленными оленьими тушами, прикрытые мешками. Лица людей были неразличимы, но их победное настроение чувствовалось на расстоянии. – Но ты мне, начальник, один хрен заплатишь, – процедил главный барыга, круглый человечек в зеленой с оранжевым «аляске», – сколько соляры сожрали… Очередь с катера ударила в рубку, в борта, в иллюминаторы. Все – главмент, сыскарь, сержант, капитан «Метеора» и трое барыг с пьяненьким толмачом-тунгусом – бросились на пол. Плетка крупнокалиберных пуль прошлась вдоль судна, еще раз, и еще, и нащупала баки. В следующую секунду ночь разорвалась, и утро бросилось прочь от Угрюм-реки. Огненный гриб вырос на воде, и водяной пузырь поглотил то, что было «Метеором». Ничего и никого не осталось на черной воде, лишь тут и там догорали обломки да плыла, плыла по течению к студеному морю невесть как уцелевшая оленья туша. Оленей барыги в тундре возле Жиганска били с вертолетов и набили немерено забавы ради. С собой же взяли немного. Кому они нужны, эти олени-то? Только место занимать. – Перевяжи, – шепнула Валька. – А ты все-таки мужик. 2000 градусов по Цельсию – Надя, Надя, я прошу тебя… – По изуродованному лицу Нефедова с чуть подсохшей коркой на месте левой брови текли струи дождя, и хлопковые, ватные комочки снега неохотно таяли в потеплевших и мокрых, коротко остриженных волосах. – Еще есть время, Надя. У нас почти нет шансов уцелеть, пожалуйста, вернись к матери… – Нет, мой Король… Или ты раздумал на мне жениться? – Нет, не раздумал, моя Королева… – Значит, и не о чем больше говорить. Поторопимся – мне подозрительны эти огни… От КП аэродрома, впереди еще невидимой в сумраке машины, неслись два столба света. – Что же, тогда вперед! – Летчик чуть подтолкнул Надю к стремянке. – Вперед и вверх, моя Королева! В кабине бомбардировщика было тепло, отопление работало, и таинственно мерцали зеленым и синим лампочки приборов. Глухо замычал Зубаткин, брошенный тюком у переборки, перед входом в грузовую кабину. Нефедов опустился в кресло командира и начал щелкать тумблерами. Надя заняла место штурмана. Прямо перед ней, в навигационном бортовом комплексе, располагалась счетная машина «Гном». И даже ей, несведущему в авиации человеку, было ясно, что эта техника ненамного надежнее арифмометра. Нефедов усмехнулся: – Ничего, родная, летать можно без всего – были бы крылья… «Косынка», летний чехол, с кабины была давно скинута, и винты, нехотя дрогнув, начали медленно вращаться, разбрасывая тысячи и тысячи брызг. Пятые сутки висел над городом чичер (холодная ветреная погода с дождем и снегом одновременно) и сеял свои волглые взвеси. Впрочем, брызги превратились в искры – командирский уазик подлетел и ослепил кабину фарами. Выскочивший из кабины подполковник – командир корабля – бешено застучал рукояткой пистолета по стойке шасси. |