Онлайн книга «Лопухи и лебеда»
– Нашел попа… – Лебеда нахмурился, вытащил из-за подпояски шикарный нож в кожаных ножнах и сунул ему: – На, владай… Шведской закалки сталь. Лычонок вытащил нож и зашелся в восторге: – Ну, крёсный! Лебеда потащился к дровням. – Хлебушко-то, небось, до дому понес, – замечает ему в спину мужик. – А кто его табе добыл? – Неладно получается, Лукич, – говорит Евсей Лыков. – Вон Ефим Дронов старей тебе годами, а идеть… Дизентир выходишь. Лебеда, не торопясь, укладывает чувал на сани, бурчит: – Сказано – отвоевался… С усадьбы никуды не пойду. – Гляди, ишо табе аукнется… С кладбища привели продармейцев. Перепачканные глиной, со следами побоев на лицах, они рассаживаются по саням с мужиками. – А энтих ишо куды? – хрипит старик Лыков, тыча в Малафея кривым пальцем. – С нами пойдуть, с куманьками воевать. – Евсей натягивает тулуп. – Постоять хочуть за трудовую крестьянство. – А ты поверил, ворона… Поубивать всех, и шабаш. – Ишо успеется, папаша… На плече у мужика тихо воет молодая жена. Отодвинув ее, он бежит садиться. Евсей устраивается за пулеметом, оглядывается: – Ну, понужай, что ли… С Богом! Сани выстраиваются друг за другом и, набирая ход, скрываются на спуске. Варвара везет мешок картошки на санках и разговаривает с коровой. За оградой кладбища жидкий хор бабьих голосов тянет “Вечную память”, мужики засыпают братскую могилу. – Поберегись! Обернувшись, она поспешно потянула Пеструху на обочину. Лебеда, стоя в санях, пронесся мимо, обдал ее ветром. – А чичяс мякинки-то просяной с сенцом да с солью… – говорит Варвара, вздыхая. – Уж Палаха-то обрадуется – Пеструня домой пришла! Подоимся да всех накормим. Все свои, все дома. И никто нам не нужон, сами с усами… 1921 Вдоль излучины, поросшей лозняком, над речкой раскинуты шалаши косарей, вьется дым от костров. Пестреют в поле платки ворошащих баб. Мужики докашивают остатки по буеракам. – Дашь напиться? – просит Крячиха. Жбан с квасом укрыт в тенечке под стогом. Она пьет и отдувается. – Откосилася? – Шабашу. – Варвара забрасывает навильник наверх, утирает пот. – Ночевать до избе пойдем. Гам стоит в заводи, мальчишки поят лошадей, ходят с бреднем в камышах. С берега мужики подают советы. – Матрена на уху звала. Уха, сказываеть, губернаторская. – Энто как же? – Должно, на меду, – ухмыляется Крячиха. – О, глянь, беси его забирають… Тонконогий жеребенок носится по выкошенному лугу, то скрывается в тени под ракитами, где пасется чубарая кобыла, то выскакивает на палящее солнце. – Ай трава у тебе слаже? – Лебеда с обротью на плече хромает мимо. – Чегой-то они к тебе повадилися… Варвара хмурится, подхватывает на вилы целую копну. – И добрый у тебе жеребчик! Носится как заполошный, – говорит Крячиха. – Ограду на усадьбе изломал, дьявол. Ночью вскочишь, бежишь до конюшни, кабы он чего не учинил… Пришла Палашка с Кузькой на руках, оба мокрые, с мокрыми волосами. Она забирается на стог и принимается прыгать, садясь на попку, уминать сено. – Намедни ехал, за болотом твои овсы? – спрашивает Варвару Лебеда. – Ишь, как поднялися… – Уродило, слава те господи, не как прошлый год, – подтверждает Крячиха. – Кажись, зиму-то протянем не хуже людей. – До ее дожить бы, до зимы. – Ай ты помирать собрался? – удивляется Крячиха. – Пошла я… К Матрене-то приходи. У Лебеды на почерневшем лице желваки ходят под скулами. Он не сводит глаз с жеребенка, который летит галопом. – Бабки видала у его? Как у девки… Чисто рысак. – Он угрюмо усмехается. – Он, Бог-то, все вроде исделал по уму, твердь, и злаки, и скоты. А человек у его неладно вышел, не взяла. Уморился на шестый-то день Господь… – Другой бы жил да на коней своих веселился, – сухо говорит Варвара. – А все ты на худое поворачиваешь. – Мамка, убег! – вопит сверху Палашка и тычет пальцем. Мелькая босыми пятками в скошенной траве, Кузька что есть духу ползет к лошадям. Варвара бежит за ним, хватает в охапку, он хнычет. Лебеда стоит, не уходит. – И на кой табе овес? Коня у тебе все одно нету… А пахал-то кто ж? – Нашлися и без тебе люди… Он шагнул к ней, схватил за руку: – Ты почто со мной так гутаришь? – Пусти, чорт, больно! Палашка застыла, подняв голову, смотрела на них. – Стерпишь. В гости до тебе приду. Жди. – Больно ты мине нужон… – бормочет она. Зачерпнув золы из чугуна, Варвара намазывает дочерна живот и бока, растирается лопухом. Выливает на себя шайку воды. Она лезет на полок к окошку, пристраивается так, чтобы свет падал на нее. Нашаривает осколок зеркала и озабоченно разглядывает свою грудь. Подставляет свету зад и, извернувшись, осматривает в зеркало ягодицы, проводит по ним ладонью. Хватает ковш, плещет на раскаленные камни. Она с остервенением охаживает себя веником по бедрам. С порога Лебеда углядел охапку иван-чая в горшке, взбитые подушки на лежанке. В ситцевой кофте и косынке, сложив на коленях руки, Варвара сидела у печки. – Чего стал как пень? Пришел – дак садися. Она поднялась и достала с загнетки чугунок с варевом: – Снедать-то будешь? – Поснедамши. – Он присел на край лавки, положил картуз. – Хмарить дюже… Должно, дожжик соберется. – Как раз бы. А то махорку поливать замаялася. Помолчали. Лебеда задумчиво сопел, уставясь в угол. – Вишь, как обернулося… – заговорил он. – Все думал: два коня будеть, земли принанять, хуч маненько подняться. Баб загоню, сам поднатужуся… А теперя хожу как очумелый. В окопе сидел, так не обмирал, а тута обмираю – то ли он ногу зашибеть, то ли волки задеруть… – Как баба с ребятенком, – усмехнулась Варвара. – В точь как баба, – кивнул он с досадой. – Судьбу-то не омманешь. Ни к чему душой не пристань. А коли пристал – пропал в отделку, сейчас у тебе отымуть… – Бог дасть, обживется… – Коли Бог дасть, да чорт не отыметь, – подхватил он со значением. – Чему быть – того не миновать. – Чего пришел? – разозлилась Варвара. Лебеда покосился на стол: |