Онлайн книга «Лопухи и лебеда»
– Наливай, что ли… – За стол-то сядь, как люди! – обрадовалась она. – Щей похлябай, я курку не пожалела… Она усадила его, с удовольствием налила ему самогонки. – А сама? – Не люблю. Нешто с тобой разгуляться… Со двора донесся свист. Варвара взбеленилась: – Сатана, кого там ишо? Малый в кубанке, лениво развалясь в калитке, пронзительно свистел. – Забирай свово мужика… – Какого такого мужика? – встревожилась она. – У нас любой масти… Бери, какой лучше ндравится. За воротами на телеге, запряженной парой, сидели и валялись вповалку раненые. – Твой? – Парень ткнул в ржавые бинты, торчавшие из гимнастерки. Раненый зашевелился. Наклонившись к нему, Варвара с трудом признала Малафея – серое бескровное лицо в испарине, запекшиеся губы. – Вот она, хозяйка моя, – выдохнул он еле слышно. – Ягодка, красавица… Помираю, Варюха. На Варвару напал столбняк. Она тупо смотрела на него. – Кровищи-то… – ворчал малый, просовывая голову Малафею под мышку. – Всю бричкю замызгал. А ну, взяли! Варвара подхватила его с другого боку. – А винтаря куды дел? – прошептал Малафей. – Табе к попу в самый раз, у его завсегда крест имеется для ближнего бою… – Никуды не пойду, неси взад! – захрипел Малафей. – Отдай оружию! Пришлось забрать винтовку. – Энто он ишо в память пришедши, а то вконец прижмурился. Надысь на Карачане пулей в грудя заехала… – Уж так карта легла, – бормотал Малафей. – Хватилася бы ты, да поздно – тю-тю, нету нашего Малафей Панкратича… – Чего стал, дядя? – закричал малый, увидев Лебеду, выглянувшего на двор. – Подсоби-кось! Лебеда подошел, хромая. Тот мигом скинул свою ношу ему на плечо и, сунув винтовку Варваре, побежал к воротам. – Погоди… Несподручно. Лебеда взвалил раненого на закорки и понес. Уложенный на лежанку, раздетый до подштанников, Малафей скрипел зубами, ругался, пока Варвара отмачивала и отдирала задубевшие бинты. Лебеда держал его спину. Он нагнулся и, прищурясь, оглядел набухшую, сочившуюся темной кровью рану в боку. – Ерунда, перемогётся, – заметил он важно. – Самогонкой промыть тута, иде входная. Заткни чистой тряпицей да замотай натуго. Заживеть как на собаке. Варвара разодрала рубаху на полосы, намочила в самогоне. – Воняеть дюже, – кривилась она. – Гнильем шибаеть… – А как же, обязательно вонять должон, – охотно подтвердил Лебеда. – Потому – кишку зачепило. Огневица у его, вишь, гною – страсть. Ранения энта ничего не пулевая, а, наоборот даже, осколочная. – Понимал бы ты… – простонал Малафей, приоткрыв один глаз. – Ишо свечку поставь, что наскрозь ушла, навылет. Дурень, с пули-то дырка полагается аккуратная, ровно гвоздем ковырямши, а у тебе край порватый, потому – осколком… Малафея бил озноб, он заикался. – Ф-фершал какой, скажи… Чего он тута п-позабыл? Лебеда опустил его на подушку. Она принесла овчину, укрыла. Малафей сладко поежился: – Налей стакан. – Только обмирал… Она налила и всунула ему стакан в ладонь. – А энтому, санитару-то? Пущай со мной выпьеть… У дверей Лебеда, подняв упавший картуз, обернулся. – Гребуешь? Я почитай покойник, а ты со мной принять не желаешь? – Выпей, – попросила Варвара. С виноватым видом она стояла перед ним, протягивая полный до краев стакан. Помедлив, Лебеда взял его. – Не пензенский, случаем? – просипел Малафей. – Вывеска вроде знакомая… Ну, спаси Христос! Они выпили. Варвара поднесла миску с огурцами. – Покаместь мы, значить, кровь свою проливаем нещадно за трудовую крестьянство, – бормотал Малафей, блаженно жмурясь под овчиной, – а у вас тута блядки-гулянки… – Ох, зараза… – вспыхнула Варвара. – Выкину табе чичяс, под забором околеешь! Пожалели обормота, а он… Малафей оживал на глазах. – Ты мине мозги не запорошишь. Где мой сынок, к примеру, Кузьма? Где ты его, сука, подевала? – Пошел я, – сказал Лебеда, ставя стакан на лавку. – Скатертью дорога, – напутствовал его Малафей. – Катися, не спотыкнися… Четверо верховых ехали, заняв всю ширину дороги. Лебеда тащился за ними. Неожиданно всадники расступились к обочине, пропуская Лебеду. Он стал нахлестывать кобылу. Назади послышался приближающийся топот. Конники шли вдогонку галопом. Лебеда придержал лошадь. Они окружили телегу, один из них спрыгнул на землю и неторопливо обошел Чубарку кругом. – Сам с Козловки будешь? – сощурясь, спросил он. Это был немолодой мужик в грязной косоворотке и в галифе. Шрам бороздой пересекал его лоб. Спешились и двое других, долговязый хохол в гимнастерке и странный парень с ранней лысиной, в меховой безрукавке на голом теле. Усатый военный во френче оставался в седле. – Короче, кобыла твоя воевать пойдеть. Заместо даю свово гнедого. Распрягай. Лебеда вылез на дорогу. Поколебавшись, он шагнул к усатому военному: – У мине семь душ на дворе. Все бабы. Ты начальник? – Тебе коня дают, – проворчал тот недовольно. – Мерин справный, пахать на нем способно… У нас без обиды. – И жеребчик у его скоро в силу придеть, – заметил лысый, провожая взглядом жеребенка за кустами. Мужик со шрамом распрягал кобылу умело и скоро, и она, почувствовав его уверенную руку, послушно поворачивала морду. – Вы кто ж такие будете? Партизаны, что ль? – Десятого Волче-Карачанского полку, – снисходительно сказал усатый. – Партизанская армия Тамбовского края… Слыхал такую? Крепкий, с лоснящейся шерстью жеребец под ним плясал на месте. Бросившись к лысому, Лебеда вырвал у него винтовку, швырнул его наземь, но уже висели на нем двое. Он разорвал косоворотку на одном, стряхнул долговязого, тут его стукнули рукояткой нагана в затылок, и он зашатался, все поплыло у него перед глазами. Это усатый, слетев с коня, пришел своим на помощь. Очухавшись, Лебеда попытался сесть. Всадники уходили неторопливой рысью. Посереди дороги торчала телега, раскорячив оглобли. На обочине щипал траву гнедой мерин. На закате вступил в село конный эскадрон. Лошади шли стройно, по три в ряд. В форменном обмундировании, в защитных гимнастерках, конники были вооружены по-казачьи – за спиной винтовка, шашка на боку. |