Онлайн книга «Лопухи и лебеда»
Почувствовав его дыхание, Саша открыла глаза. Она обняла его и поцеловала. Губы Ильи, сухие и теплые, дрогнули и остались неподвижны. Саша посмотрела удивленно. – Думай что хочешь, – вдруг сказал он, сел и отвернулся, уставясь вниз. – В конце концов… я пытаюсь быть честным. И перед тобой, и перед собой… Он замолчал. Саша лежала, бледная, зажмурясь, и крепко сжав губы. Он закурил. Услышав спичку, Саша села и взяла сигарету из пачки. Закурила и отодвинулась. С озера донесся стрекот мотора. Они проводили глазами лодку, подскакивающую на волне. – Все ты врешь. – Саша подняла голову и взглянула Илье в лицо. – Ты о ней думаешь, и тебя совесть мучит. – А тебя совесть не мучит? – сказал Илья. – Ты только с виду не такой, как все. И нагадить, и чистеньким остаться – вот ты чего хочешь! Нет, не мучит меня совесть, ни вот столечко не мучит! – Голос Саши срывался от гнева. – Ты хочешь, чтобы я мужа от жены увела и ее пожалела? Да я ее ненавижу! Плевать я хотела, какая она там на самом деле, хоть сто раз хорошая! А доброй выглядеть не собираюсь… Ты ее жалеешь? Пожалел волк кобылу! Что же ты ее раньше не пожалел? Илья усмехнулся криво и вдруг закричал: – А ты о чем раньше думала? А теперь, значит, побегала, побило тебя мордой об стол, и просветление наступило? – Мстишь, что ли? За старые обиды? – Ничего не мщу, глупости! – вскипел Илья. – Хищница ты, Сашка, стала. Озверела от неудач, решила – хоть этот, а мой будет! И вцепилась мертвой хваткой! Саша, словно поперхнувшись, опустила голову. Подбородок ее дрожал. Она помолчала, сдерживаясь. – А ты еще ко всему – дурак, – спокойно сказала она. – Хотя бьешь больно, знаешь куда… Неудачница, правда. Не вышло из меня никого. Может, и не должно было выйти…Показалось маменьке с папенькой, а я и уши развесила… А хищница… – Она вдруг улыбнулась открыто, почти весело. – Да что же в тебе такого, чтобы вцепляться мертвой хваткой? Ради чего? Красавец ты, что ли, такой? Или денег у тебя много? Квартира, машина, тряпки из-за границы возишь? Нет же ни черта! Или мужчина ты бог знает какой? Смотри, как ты себя ценишь… Да какая же корысть за тебя замуж выходить? Илья слегка оторопел. – Давай кончать эту волынку, а то мы бог знает до чего договоримся… Ты не бойся, я с собой ничего не сделаю. Ничего страшного. Ну, не вышло… Просто то, что ты затеял, тебе не по силам. Зачем такие страдания? Илья угрюмо смотрел в одну точку. – Вчера-то, что ж, не в себе была? – пробормотал он с усмешкой. – От любви помирала… – Давай-ка собираться, поздно уже. Саша собрала сумку, загасила головешки. – Ничего не забыли? – сказала она, оглядываясь. Илья стоял растерянный, притихший. – Я не могу без тебя жить, Сашка, – сказал он. – Я никогда не встречал такой, как ты. Он говорил негромко и так серьезно, что Саша невольно смутилась… У дома они увидели колесный трактор Эдика. Сам Эдик сидел на кухне со сковородой в руке, жевал картошку с салом и беседовал с краснолицым бригадиром в потертой шляпе. – А вот горбатого тебе, – говорил Эдик. – Сам ехай. – А это мы поглядим, – спокойно отвечал бригадир, прогуливаясь к печке и оборачиваясь на стукнувшую дверь. Они поздоровались и прошли в комнату. Бригадир поднял с полу гвоздь, осмотрел его и положил на подоконник. – Свое добьешь – и к Серегину. Уберешь серегинскую – тогда гуляй. – Он наклонил ведро и черпнул воды со дна. – И отдыхающие вон у тебя. Деньгу гребешь, а все бузу порешь. – Горбатого тебе, – однообразно отвечал Эдик, жуя без остановки. Напившись, бригадир вылил остатки в горшок с цветами и повесил ковш на место. – Ты поаккуратней, с горбатым-то, – посоветовал он. – Вода у тебя на исходе, сбегать надо… Когда за ним захлопнулась дверь, Саша зашла умыться. Эдик вдруг сорвался с табуретки и закричал в окно: – Затычку нашли! Ты бы лучше Михалева своего посадил! А я тебе не железный, за каждого сачка ишачить! – И пнул табуретку ногой. – Ты чего буянишь? – сказал Илья. – А Дуся где? – спросила Саша. – Где, где… – буркнул Эдик, кивая на Илью. – Угнал сам в больницу с Танюхой… Сижу вот, холодное кушаю. – Давайте разогрею, – сказала Саша. – Да ладно! Съел уже… В комнате Саша надела халат, порылась в сумочке, нашла таблетки. Проглотила одну, запила молоком из банки. На кухне Эдик стаскивал сапоги и кряхтел. – У тебя часы есть? – спросил он. – Есть. – Толкни минут через двадцать, а? – Чего ты шумел? – сказал Илья. – А! – Эдик махнул рукой и растянулся на топчане. – За горло берет, зараза! У Ступакова Гришки баба девку опять принесла. А у него их и так три штуки. Четвертая выходит! А я – труби за него! Он зевнул и отвернулся к стенке, ворча: – От кукурузы от этой из ушей дым идет… Илья разбирал сумку. – Спросить хотел, – повернулся Эдик. – Чего такое волюнтарист? Илья усмехнулся: – Ну, это… – Шпана, что ль? – Да нет, – рассмеялся Илья. – Это человек, который действует вопреки объективным законам природы… Своевольничает, в общем. – А… – Стакан вина выпьешь? – Вина? Ну, давай… Илья уловил неуверенность и хмыкнул: – А может, не стоит? Эдик мучительно поворошил в затылке. – Ладно, хрен с ним… И так спать охота. – Он вздохнул и закрыл глаза. – Вечерком если… Илья зашел в магазин. Женщины, толпившиеся у прилавка, замолчали и повернулись к нему. Он неуверенно поздоровался. Ему ответили – кто сдержанно, кто весело. Звонко хихикнула какая-то бабка. Чувствуя, что смущается, Илья спросил, кто последний, и стал за девушкой в тулупе, от которого шел сильный кислый запах овчины. Очередь двигалась неторопливо. Здесь все были знакомы друг другу, и продавщица и покупатели, все по-северному окали и вместо “да” говорили “ну”. Говорили быстро и отрывисто – Илья не понимал половины. Наконец он оказался у самого прилавка. Продавщица подняла голову в ожидании, а женщины, искоса поглядывавшие на Илью, примолкли. Молчал и Илья. – Чего вам? – терпеливо спросила продавщица. Непонятная робость вдруг сковала ему горло. |