Онлайн книга «Лопухи и лебеда»
Саша посмотрела на воблу, которой размахивал Илья, и разрыдалась. – Что с тобой? Сашенька, что ты? Не надо, милая, успокойся! Случилось чего-нибудь? Ночью Илья разговаривал во сне. Саша поднялась на локте, встряхнула его. Илья пожевал губами и успокоился. В окне виднелся край луны. Иногда он скрывался за облаком, и по стене плыли медленные тени. Саша долго смотрела на побледневшее, чужое лицо Ильи. День второй Илья проснулся хмурый и сел, озираясь. Не найдя Саши, он вскочил с кровати и выбежал за дверь. На кухне никого не было. Саша, чумазая, на корточках хлопотала у плиты посреди двора. Она подкладывала щепы, ворошила, но огонь плохо ее слушался. Заметив Илью в окне, она невольно выпрямилась и поправила платок, оставляя на лбу полоску сажи. Сковородка поминутно соскальзывала с плиты, осевшей одним боком, и Саша, чертыхаясь, водворяла ее на место. Она налила в жестянку керосину из полиэтиленовой канистры, плеснула в топку. Илья стоял у окна. Высоко в неярком голубом небе висело осеннее солнце. Скворец прыгал в траве у крыльца, склевывал и быстро, тревожно оглядывался. Завтракали под березой, за дощатым колченогим столом. Они накинулись на еду, будто не ели неделю. Саше хотелось побыть вдвоем, но подошла девочка и стояла, глядя на них. Илья запивал молоком глазунью и мычал блаженно. – Куда торопишься? Гонятся за тобой? Он выбрал метелку зеленого лука покрепче, ткнул в соль и спросил: – Лук есть будешь? – Буду, буду, – усмехнулась Саша. Дуся, вернувшись из магазина, зашумела на девочку: – Ишь устроилась, ну! Людям дай покушать… – Не мешает она, – сказал Илья. Таня заплакала, но мать все же утащила ее. – А кроме яичницы ты что-нибудь готовишь? – ехидно спросил Илья. – Женись – узнаешь, – ответила Саша. Вскоре Дуся уже мыла крыльцо и бегала к плите присмотреть за варевом. Илья и Саша сидели за столом, сонные, разомлевшие от еды, от солнца и воздуха. Илья курил. Саша поглядывала на сигареты с завистью, но при Дусе курить стеснялась. В лесу они изредка перебрасывались двумя словами, а больше – молчали. Принюхивались, глазели по сторонам. Лес стоял полуголый, светлый, редко слышался птичий голос. У Саши подмерзали ступни в резиновых сапожках. Земля под палым листом остывала. Когда Илья пропадал за деревьями, Саша останавливалась, сдерживая дыхание, и скоро в тишине долетал к ней его тяжелый, размеренный шаг. Свербила его какая-то мысль, не давала отвлечься. Увидев Сашу, он улыбался, лицо его смяг– чалось. Она нашла старую сыроежку с бурой подсохшей шляпкой. В ельнике, выстланном мертвой хвоей, Саша бежала на каждое пятнышко, но грибов не было. Она исчезала, появлялась, а он все шагал как заведенный. Ни о чем его спрашивать Саша не стала. Вернулись засветло. В доме было натоплено, и Илья открыл окна. Пока чистили зубы, комната остыла. Саша тихо скулила, когда, голые, они забрались на ледяную простыню. День третий Проснулись они одновременно. – Я что-то раскисла… – Голос ее был хрипловат со сна. – Который час? Илья взял со стула часы и закинул под кровать. – Ты мой любимый… – шептала, улыбаясь, Саша. Запах сырого песка проникал в комнату. В распахнутое окно смотрел пасмурный светлый день, и дождик редко сеялся с прозрачного неба. Листья вразнобой потрескивали под каплями. – Не сердись на меня, Илюша, – вздохнула она. – Кто ж знал? Илья засмеялся: – А может, и разошлись бы, если б тогда поженились… – Глупости, – сказала она с обидой. – Ничего бы не разошлись. Ты меня любил, а это главное. Господи, какая я дура была, Илюша! – Глаза ее вдруг наполнились слезами. – Ведь ты мне давно нравился, с каких пор! Только я этого не сознавала. А вот что-то такое… – Она запнулась на мгновение. – И торопился ты… – Саша улыбнулась. – Целоваться с тобой мне не хотелось. – А теперь? – Да ну тебя! Семнадцать лет было, Илюша, что же ты хочешь? Я себе бог знает чего воображала, а все вдруг кончится Илюшкой, которого я знаю-перезнаю? И больше ничего не будет? Обидно казалось… А когда узнала, что женился, – от злости чуть не повесилась… Всё по-дурацки, всё! И романы какие-то нелепые, и замужество это… Профуфыкала я свою жизнь, милый! И она сладко, взахлеб заплакала. Илья прижал ее к себе и рассмеялся: – А ты все такая же плакса, Сашка. – Угу… – Ну, не реви… Все-таки встретились. Хорошо хоть в тридцать, а не в семьдесят. – Мне еще только будет, нечего прибавлять. – Тем более. Хватит реветь. Погода вон какая… – Мне так с тобой легко, Илюша, просто… Я с тобой ничего не боюсь, мне ничего не стыдно, абсолютно ничего! Даже жутко… Мне с тобой притворяться не надо, я такая, какая есть. – Что ж с Олегом – пять лет притворялась? – Да ну… – Она вздохнула прерывисто и шморгнула носом. – Пусть я плохая, злая, но неужели любить меня не за что? Я-то ведь знаю, что я многих получше, а мне все время внушали, что я просто взбалмошная баба, истеричка, что мне надо какой-то другой стать, как будто я больная… Да я к нему в кровать лишний раз лечь боялась, честное слово! Боялась развратной показаться, это мужу-то! Все за свободу свою держался. Освободила я его, пускай радуется! Дуся хоть и посмеивалась, но видно было, что помощникам рада. – И охота корячиться! – говорила она лукаво. – Маникюр загубите… Саша встряхивала выдернутый куст и ударяла о край корзины так, чтобы все клубни разом свалились внутрь. С ботвы летела в лицо вода, и жирные тяжелые комья отрывались от корней. Парная земля приятно дробилась в ладони. Дусино ведро звенело беспрерывно: дзинь, дзинь-дзинь. Иногда Саша ловила на себе ее взгляд и усмехалась в ответ. Девочка грызла капустный лист, переминаясь возле Ильи. Он корчил ей рожи, и Таня смущалась. С непривычки заныла поясница. Саша выпрямилась передохнуть. – Соседи скажут, Пронюшкины обладились, батраков привели… – усмехнулась Дуся. – Гулять ступайте, без вас управлюсь! – В первый раз, что ли? – Саша махнула рукой. – Каждый год возят, то на картошку, то еще на что-нибудь. В прошлом году на свеклу в самые дожди угодили… А тут одно удовольствие. Земля какая теплая… Дуся засмеялась: |