Онлайн книга «Лопухи и лебеда»
– Спят все. – А проводница? Приедем сейчас… Озеро какое-то бесконечное… Смотри – церквушка. – Это погост. Кладбище видишь? Значит – погост. – Ненавижу, когда ты таким тоном разговариваешь. – Каким? – Вот таким. Менторским. Поучающим. – Все равно ты в меня влюблена как кошка. – Вот дурак. – Э, молодежь, приехали! – Проводница отправилась в тамбур. – Торопись, он стоит три минуты. Слыхала? Молодежь – это мы. – Подожди. Поцелуй меня. Подплыл каменный обшарпанный вокзал с цифрами “1912”, выложенными по фронтону, и фигурой Меркурия. Перрон оказался мал. Сиротливый хвост из двух вагонов остался на открытом пространстве. – Господи, я же замучаюсь со своей юбкой… Он спустился на насыпь, поставил чемодан и сумку, растопырил руки. Женщина задержалась на мгновение на высокой подножке и, негромко охнув, прыгнула. – С приездом! Какой сегодня день, Саня? Суббота? – Не знаю, ей-богу, так все перепуталось… – Воскресенье! – крикнула им вслед проводница. День первый Шофер косился на нее в зеркальце. Мотора он не выключал, “дворники”, скрипя тягуче, сгоняли со стекла редкие капли. Шоколадный, с желтыми подпалинами петух слонялся по двору, ворча. За деревней над темным ельником показалась из-за туч чистая бледная полоска. Шофер сопел. Жидкие кустики волос вздрагивали на розовой проплешине. Саша глянула в зеркальце со злобой – он усмехнулся. Тут Илья затопал по ступенькам. – Порядок, – сказал он и стал расплачиваться. Девочка лет четырех и хозяин вышли на крыльцо и смотрели, как они идут. – Телевизор у хозяев, приемник у нас. Живут – дай бог… Окно прямо на озеро. Что ты, Саша? – Ничего. Они остановились. – Что-нибудь не так? – Не обращай внимания. – Она постаралась улыбнуться и взяла его под руку. – Укачало немножко. С виду хозяин был моложе тридцати, русоволосый голубоглазый парень, слегка отяжелевший. – Знакомьтесь, – сказал Илья. – Это моя жена. Ее зовут Саша. В комнате слабо пахло пылью. – Кровать новая, хорошая, вставать не захочете… – У Дуси, хозяйки, плавный голосок и такие же, как у мужа, светлые глаза. – Прошлый год купили на Троицу. Отдыхайте, сколько понравится. – И не на Троицу, а на майские. Сто тридцать рублей отдали под самый праздник… Хозяин в вязаных носках и девочка стояли в дверях. Девочка дичилась, смотрела исподлобья, а глаза плутоватые, без боязни. – Одеялку берите, еще и другую дам. Эдуард, приволоки теть-Катину, зеленую, что в сундуке. А то – перину хотите? – Хватит, куда! – Дак студено ночью, не в Крыму, чай. Перина нешуточная, косточки-то погреть, ну? Заморозите жену… Она засмеялась и лукаво и застенчиво. У нее недоставало бокового зуба, улыбка выходила щербатая, как у подростка. – Стряпать – на дворе, печка. Растопить умеете? А то мне покличьте. Умываться вон за дверью, покажи, Эдуард. Магазин хороший, а коли повкусней чего, селедочки или колбаски, в Буяново прогуляетесь. Вина белого – в Буянове опять. Молочка, конечно, кушайте, сколько захотите… Илья присел к девочке: – Меня Илья зовут. А тебя как? – Чего стихла, ну? Скажи, как зовут, спрашивают тебя… – Она, наверное, забыла. – Знает она, вот девка. – Хозяин принес одеяло. – Таня ее звать… Дуся опять засмеялась: – Она у нас смутная. То – спасу нет, а то как зверенок, стоит, не гукнет… Пожалуйста, спите на здоровье, утомились небось? Вы с Петрозаводска будете? – Мы из Ленинграда. – Илья сел на кровать и достал бумажник. – Значит, рубль с человека, два рубля день, шесть дней – это будет двенадцать. Правильно, Дуся? И молоко. Почем у вас молоко? – Тридцать копеек. – Литр в день нам хватит? Саша, ты слышишь? – Я не знаю. – А кто знает? Ладно… Дуся, вот пятнадцать рублей, там разберемся. – Мне не спешно, вы глядите, как вам сподручней. Ну, давайте… Дак коли надо чего, скажите, не стыдитесь… Хозяева вышли и притворили за собой двери. Саша в плаще стояла у окна. – Иди сюда, – сказал Илья. За окном виднелось озеро, прикрытое стеной дождя, и вода в озере кипела. – Я не гордый, и сам подойду. Они обнялись. – Хозяева не понравились? – Очень милые хозяева. – А что? Она пожала плечом. – Ты бледная. Приляг, ты не спала толком. Откроем окно и спи. Смотри, какой дождь. – Не хочу. Он вынул сигареты, закурил. – Не надо, Саш. Плюнь. Ведь это же не просто так. Это только так выглядит. – Все равно. – Черт, пепельницу надо попросить… – Может, они в доме не курят. – Курят, я видел – Эдик курил… Ну, хорошо. И что же мы будем делать? – Илюша, мне не семнадцать лет, мне тридцать скоро. И все уже не так легко дается. Постарайся меня понять. В глазах Саши заблестели слезы. – Я понимаю. Он прошелся по комнате, стряхнул пепел в горшок с фуксией. Отворил окно, постоял, вдыхая холодный, пахнущий озерной сыростью воздух. – Только, пожалуйста, я тебя очень прошу, не называй меня женой. – Ты моя жена. – Ты даже не замечаешь, когда говоришь “моя жена” про Ларису. У тебя две жены сразу? Илья коротко взглянул на нее, выбросил сигарету, присел на подоконник. Саша подошла и положила ладонь ему на шею. – Не сердись на меня. Я злая. Но я тебя люблю. – Э, а вы что же, Дуся? Не годится! – Я наливку лучше люблю, белое-то злое вино. Вы на меня не глядите. Груздочек вон цепляйте, я еще доложу. Девочка ковырялась в тарелке с глазуньей и не сводила глаз с Ильи. – И сколько же в месяц выходит, если не секрет? – спрашивал он. – Почему секрет? Тот раз сто четыре вышло. Еще прежний раз – сто двадцать. А бывает, и полторы набежит. – Ой, он вам наскажет! Полторы? Где ж полторы, ну? |