Онлайн книга «Снайперы»
|
С треском распахивается дверь. Молодой зэк с широченной улыбкой на нахальном лице выхватывает из-за пазухи добрый шмат мороженого мяса. – Во, мамонта добыл! Свари, мать, поскорей, да своим оставь, – кивает на замерших у стола шкиперских детей. * * * В зале ресторана появляются Дима и Андрей. С недавно отпущенной бородкой Дима похож на юного витязя. Андрей – с длинным искривленным носом, с жидкими распадающимися волосами – напоминает попа-расстригу. С «бородатых» столов машут руками: – Андрюха, к нам! Но Диму влечет к Марусе: – У вас не занято? – Дядя Петя, у нас не занято? – Смотря для кого. – Дворкин оглядывает Диму и Андрея. – Прошу! – Спасибо, – с иронической улыбкой произносит Андрей. Дима остолбенело смотрит на Марусю: – Куда я попал? – Ты попал в ресторан «Садко», мой юный друг. – О нет, нет! Я попал в девятнадцатый век! Мне всегда грезилось… – Синонимы, пожалуйста, – просит Андрей, усаживаясь. – …мнилось, мечталось, дримилось… – Дримилось – это хорошо, – кивает головой Андрей. – …что я однажды встречу вас – именно в таком вот платье в горошек, с длинной косой чисто вымытых волос… – Я, правда, только позавчера была в бане, – смущенно, испуганно, радостно говорит Маруся. – В курной? – с надеждой спрашивает Дима, усаживаясь напротив. – Курная – это изба, а баня бывает черная, – поясняет Андрей. Маруся смеется. Ей нравится этот светловолосый красавец. Она никогда таких не видела, а уж слышать такое!.. – У нас хорошая баня. Правда, дядя Петя? – Ты еще не знаешь, какая у меня баня! – А вы, – Дима смотрит на Дворкина чистыми глазами, – банщик? – Нет, молодые люди, я не банщик. Но баня у меня есть. У меня много есть, чего вам и не снилось. Вы на Севере бывали? Андрей усмехается, а Дима простодушно выкладывает: – Нет, но как раз собираемся. – Так вот, когда соберетесь да доберетесь, то спросите у первого встречного: кто такой кум Дворкин? – Это ваша фамилия Кумдворкин? – Кум это значит кум, родной человек. Кум Дворкин. – И кто же вы? – Нет, вы спросите об этом на Севере. В Карауле, в Усть-Порту, в Хатанге, в Воронцово, в Сопкарге, и вам скажут: Кум Дворкин – это… Все замирают. – Кум Дворкин – это… Маруся в нетерпении топает ногами. – Кум Дворкин – это человек! Дима и Маруся одновременно начинают бить в ладоши. Маруся в порыве чувств целует дядю. – А меня? – жалобно спрашивает Дима. – А вас – на Севере. Если найдете. – А где вас там искать? Дворкин стучит вилкой по алюминиевой тарелке: – Маруся, ешь и пойдем! Маруся подносит ко рту целый кусок печенки. Дима дергается как от удара. Андрей со снисходительной улыбкой берет нож и предлагает Марусе: – Давайте я вам помогу. – Отрезает кусочек. – Ну вот, так лучше? Маруся кивает головой и жует, воспринимая все как элемент ухаживания. – А теперь попробуйте сами, – говорит Андрей. – Вилку в эту руку, нож в другую. Прижали, отрезали, на вилочку и в рот. – Ой, – восклицает Маруся. – Я вспомнила, так в кино едят. К Диме вернулась способность говорить. – Так, к сожалению или к счастью, едят не только в кино. Моя тетушка, еще до революции, влюбилась в сына губернатора. Любовь, по ее уверению, была взаимной. Сын губернатора сделал ей предложение, но она отказала, сочтя, что ее манеры недостаточно хороши для губернаторского общества. – А я, – усмехнулся Андрей, – слышал это от другой тетушки, но она говорила, что ей сделал предложение сын прокурора. – При чем тут прокурор? – Прокурор всегда ни при чем. Это мы – при чем. – А у нас на Севере, – вступает в разговор Дворкин, – закон – тайга, прокурор – медведь. Маруся смотрит с улыбкой на Андрея: – Значит, ваша тетушка влюбилась в медвежонка? – Она не моя тетушка, она – общая тетушка. – Как это – общая? – интересуется Маруся. Андрей смотрит на нее из-под полуопущенных ресниц: – А по-всякому, кто как захочет. Маруся краснеет, в словах и взгляде этого человека с кривым носом что-то грязное и одновременно влекущее. Она встает: – Пошли, дядя Петя. – Девчонка, – кричит дядя Петя, – тащи расчет! * * * Капитанская каюта на самом большом буксирном пароходе, который носит имя вождя и именуется флагманом, отделана дубом и красным бархатом. За столом капитан – пожилой человек с густыми бровями, начальник пароходства – моложавый, с округлым нерусским лицом, и двое, чем-то похожих своей безликостью, только один, как и первые двое, в мундире, а другой в штатском. На столе коньяк, икра, крабы, осетрина, маслины. – Ну, выпало тебе, Сергей Палыч, – говорит начальник пароходства, закусив маслинами. – А с другой стороны, сам посуди: что рыбаки, что заключенные – для нас особый контингент. И отвечать за него всем придется. Я уж не говорю про себя – всем! А потому и решили: в одном караване лихтер с рыбаками и спецбаржу пустить. Чтобы все внимание пароходства на вас было. Так что тебе в чем-то тяжелее, а в чем-то легче будет. Диспетчера зеленую улицу обеспечат, нигде стоять не будешь. Связь – круглосуточно. Чуть что – МВД рядом, на каждой пристани будут в полной готовности. Человек в мундире наклоняет голову в знак согласия, а человек в штатском, откашлявшись, вдруг произносит тонким, не вяжущимся с представительной фигурой голоском: – И помните, что комбинат «Норд» – сталинская стройка! Будьте бдительны! Кругом враги! Они могут оказаться в вашем самом близком окружении! Трое мужчин выслушивают эту тираду с каменными лицами. – Будь начеку, Сергей Палыч, – начальник пароходства встает из-за стола; он оказывается совсем небольшого роста, но в белом генеральском кителе выглядит внушительно. – Сам знаешь, какое сейчас время. И капитан понимает, что генерал имеет в виду вовсе не войну в Корее. – Да, – вспоминает вдруг генерал, – с врачом экспедиции все решилось? – Оформили в последнюю минуту. – Прибыл? Устроился? |