Онлайн книга «Дядя Фред весенней порой»
|
– Какой именно? – Здешней, из замка. Что они творят, ты бы знал! Рикки понял не все. – Науськали на тебя свинью? – предположил он. – Нет, Эмсворт обещал мне ее отдать. – А, вон что! – Без расписки, так договорились. А теперь – не дает! – Не может быть! – вскричал Рикки. – Нарушить священное слово! Нет, такой низости… Герцог окончательно убедился, что не понимал племянника. – Ты так думаешь? – Кто ж так не подумает! В конце концов, есть правила, есть порядочность! – Вот именно. – Мы вправе ждать ее от других! – Верно. – Значит, украсть свинью? Герцог едва не задохнулся от восторга. Не часто, думал он, встретишь у нынешней молодежи такой ум и такую нравственную силу. – Да, – отвечал он, – с подобными людьми незачем церемониться. – Конечно! С волками жить… Что же именно надо сделать? – Сейчас, сейчас, сейчас. Я много думал. Ночь не спал… – Какой ужас! – …и разработал подробнейший план. Утром проверил – вроде все так. Карандаш есть? Бумага? – Пожалуйста, блокнот. Оторву первую страницу, там начало баллады. – Спасибо. Так вот. – В приливе вдохновения герцог пышно вздул усы. – Рисуем карту. Это – замок. Это – моя комната. Под окном – лужайка. Такой газон, – объяснил он, показывая что-то вроде растекшейся глазуньи. – Газон, – повторил Рикки. – Понятно, понятно… – Вокруг него – дорожка. За ней – кусты, вот тут, а вот тут – поляна. За ней – огород, а на ней, подальше – свинья. – Он пометил место крестиком. – Здесь она живет. Видишь, как это все важно? – Нет, – ответил Рикки. – И я не видел, – признался герцог, – пока не стал чистить зубы. Тут я все и понял. – Знаешь, дядя Аларих, – заметил Рикки, – из тебя бы вышел блестящий полководец. – Возможно. Смотри. Крадем свинью – ныряем в кусты. Опасно только на поляне. Надо выбрать время, когда там никого нет. Рикки поморгал. – Я не совсем понял. Не потащишь же ты ее к себе! – Потащу. Первый этаж, окна до пола. Спрячем ее в ванной. – На всю ночь? – При чем тут ночь? Пошевели мозгами. Крадем в два часа дня, все едят. Свинарь тоже ест, я узнал. Можно украсть тысячу свиней, никто не заметит. Рикки был поражен. Именно, полководец. – Свинья сидит в ванной, пока не стемнеет, – продолжал герцог. – А тогда… – Кто-нибудь может зайти в ванную! Горничная с чистым полотенцем… Герцог воинственно раздулся: – Хотел бы я на это посмотреть! Не разрешу. Не пущу. Обедать буду в комнате. А ты как раз и управишься. Тут ждет машина. – Он ткнул пальцем в карту. – На самом повороте, у кустов. Сажаешь свинью, везешь в Уилтшир. Такой план. Все ясно? – Все, дядя Аларих! – Сделаешь? – Еще бы, дядя Аларих! Нет, ни один человек в Англии никогда бы не додумался! Одно слово, гений. – Ты считаешь? – Безусловно. – Может, ты и прав. – Еще как! Что ты делал во время войны, дядя Аларих? – Да так, то-се. Важные задания. – В Генеральном штабе? – Н-не совсем. – Какая нерасчетливость! Как они швыряются людьми! Хорошо, что у нас есть флот, а то бы… Воцарилась прекраснейшая из атмосфер. Герцог сказал, что это очень лестно. Рикки сказал, что слово «лесть» совершенно не подходит к случаю. Неужели нельзя признать гения, если его видишь? Герцог спросил, не хочет ли Рикки выпить. Рикки ответил, что еще рановато. Герцог осведомился, что Рикки пишет. Рикки поведал, что в «Поэтри ревью» скоро появится сонет. Герцог признался, что очень любит сонеты, но не написал бы его и за миллион фунтов. Рикки воскликнул: «О, истинный пустяк!» И сопоставил этот род деятельности с серьезным, плодотворным обдумыванием кампаний. Вот тут, пояснил он, можно говорить о труде. Словом, все это мы назвали бы «пиршеством любви». Но поэты – люди деловые. Шекспир удачно заметил, что они дают неведомому дом и имя [18], однако в реальной жизни они при этом думают о гонораре. Как все поэты, Рикки впадал в мечтательность, но не спустил бы издателю, если бы тот послал ему чек на фунт, а не на гинею. Эта черта проявилась и сейчас. – Кстати, дядя Аларих, – сказал он. – Да? – откликнулся герцог, собиравшийся рассказать об одном знакомом, который сочинил лимерик. Понимая, что тут пригодился бы литературный агент, Рикки все же продолжил: – Ты не дашь чек заранее? Герцог вздрогнул, словно невидимая рука закрыла горячую воду, когда он стоит под душем. – Чек? – переспросил он. – Какой еще чек? – На двести пятьдесят фунтов. Герцог пошатнулся прямо в кресле, а усы, взметнувшись вверх, просто рухнули вниз. Усы послабее вообще бы выпали под таким напором. – О чем – ты – говоришь? – вскричал герцог. Сжавшись, как человек, стоящий перед клеткой с тигром и не уверенный в ее прочности, Рикки отважно продолжал: – Я думал, мы договорились. Если ты помнишь, мы это обсуждали в Лондоне. Сперва речь шла о пятистах, потом – о двухстах пятидесяти, зато эти деньги будут к концу недели. Мне был бы удобен чек. Я переслал бы его сегодня этому человеку, он получил бы завтра с утра. – В жизни не слышал такого бреда! – Ты не хочешь дать мне эти деньги? – Конечно, не хочу, – отвечал герцог, ловя и жуя усы. – Еще чего! – прибавил он для ясности. Этим и кончился пир любви. – Нет, какая чушь! – прервал тяжкое молчание герцог Данстабл. – Зачем тебе луковый суп? Быть может, воспоминание о недавнем единстве душ побудило Рикки к откровенности. Он знал, что откровенность опасна, но, в конце концов, есть шанс, что старик растрогается (мистер Плум беговых времен определил бы этот шанс 8 к 100). Самые жестокие люди умилялись истинной любви. – Я собираюсь жениться, – сказал он. Если герцог умилился, он этого не выдал. Глаза его вылезли, как у креветки, усы – опять взметнулись. – Жениться? – воскликнул он. – То есть как жениться? Не дури. Рикки начал день с любви ко всякой твари и не хотел сдаваться. Но ему показалось, что с дядей Творец немного перебрал. |