Онлайн книга «Дядя Фред весенней порой»
|
– А где она? – Кажется, пошла в Маркет-Бландинг. – Что ей там делать? – Сам не знаю. Сижу тут, курю, она выходит в шляпке и говорит: «Иду на станцию». – Пойди за ней, отнеси добрую весть. Это Мартышке не понравилось. – Четыре мили туда-сюда, – напомнил он. – Ты молод и крепок. – А почему бы тебе не пойти? – У старости есть привилегии. Лучше я вздремну. Ничего нет приятней, чем вздремнуть у камина, в сельском доме. Что ж, дорогой мой, иди. Мартышка пошел, хотя и без особого пыла. Лорд Икенхем направился к себе. Огонь был ярким, кресло – мягким, мысль о том, что племянник одолевает четыре мили, почему-то приятно убаюкивала; и вскоре тишину спальни нарушил легкий посвист. Однако счастье быстротечно. Немного поспишь, немного подремлешь – и пожалуйста, трясут за плечо. Лорд Икенхем выпрямился и увидел, что трясет его Хорес Давенпорт. Глава XV
По учтивости своей, граф немедленно встал. Нельзя сказать, что он был доволен – чувствовал он ровно то же самое, что чувствует героиня пантомимы, когда на нее, изрыгая пламя, кинется король бесов, – но чувств не выдал. – Добрый вечер, добрый вечер! – поздоровался он. – Мистер Давенпорт, я не ошибся? Очень рад. Однако что мы здесь делаем? Я прописал отдых у моря. Наши планы изменились? Хорес поднял руку. Он так дрожал, словно проглотил небольшую машину. – Почему «наши»? – воскликнул он. – Почему «мы»? Не могу! – Простите, простите, – согласился граф. – Профессиональная привычка. Успокаивает, знаете ли. Многим пациентам нравится. – К чертовой матери! Явная горечь этих слов насторожила лорда Икенхема. – Простите? – Не прощу. Нет, так разыграть! Я все знаю. – Да? – Да. Вы не Глоссоп. Лорд Икенхем поднял брови: – Я вижу, мы взволнованы. – Хватит. Вы – дядя моей невесты. Лорд Икенхем умел принимать неизбежное. Быть может, он ему не радовался, но принимать – принимал. – Вы правы, – согласился он. – Я – дядя Валерии. – А это – Мартышка и Полли Плум. Я не сошел с ума! – С чем вас и поздравляю. Да, мы не очень хорошо поступили, но выхода не было. Это не прихоть. Мы надеялись, что Полли очарует герцога. Вы же знаете, какой он сноб. Рикки не может представить ему девушку сомнительного происхождения, а уж сомнительней Пудинга и не придумаешь. Вам сказать мы не могли. Вы слишком чисты и открыты для таких козней. – Я думал, – удивился Хорес, – она с ним поссорилась. – Ничуть. После бала он немного сердился, но она его успокоила. – Почему же он хочет меня убить? – Он не хочет. – Хочет. – Вы спутали. – Нет, не спутал. Он только что приехал на моей машине, прямо на хвосте, и обещал разорвать меня в клочья. – На хвосте? – Да. Я выхожу, а он слезает с багажника и кидается на меня. – Видимо, я чего-то не знаю, – огорчился граф. – Расскажите пообстоятельней. Это очень интересно. Хорес впервые улыбнулся: – Да уж, интересней некуда! Одно слово, влипли. «Проклятье пало на меня», как говорила дева из Шалота [22]. То есть на вас. Лорд Икенхем не все понял. – Дорогой мой, ваша речь темна. «Да» – «да», «нет» – «нет» [23], вот как надо рассказывать. А то сивилла какая-то! – Хорошо, скажу прямо. Завтра приедет Валерия. Этого лорд Икенхем не ждал и, хотя умел встречать удары судьбы, на минуту растерялся, даже усы повисли. – Валерия? – Я знал, что вы расстроитесь. – Что вы! Всегда рад любимой племяннице. Значит, вы с ней виделись? Хорес смягчился. Конечно, простить он не простил, но выдержкой восхитился. Железный человек! – Я ее встретил в ресторане. Пошел напиться. Помните, вы советовали? – Как же, как же. – Вы рекомендовали напиток «Царица мая». – Верно. Незаменимо, когда пьешь с горя. И как, понравилось? – Трудно сказать. Штука специфическая. Взлетишь к небесам, паришь, синие птицы щебечут как бешеные, и вдруг – хлоп! – сплошная гадость. Все темнеет, трудно дышать, исчезает надежда… – Поразительно! Я не заходил так далеко. Мое правило – одна пинта. – Когда началась вторая фаза, появилась Валерия с какой-то дамой, напоминающей мопса. Они присели к столу. Я оказался там же. Начал рассказывать о себе… – Вероятно, даму это развлекло. – В высшей степени. Хорошая тетка, между прочим, она все и уладила. Валерия была холодновата, просила убрать локоть с ее колен, но эта прекрасная тетка быстро с ней справилась. Она рассказала нам свою печальную повесть. – А вы – свою? – Естественно. Ваша «Царица» снимает все запреты. Что ж, откровенность за откровенность, решила тетка. Оказывается, давным-давно она любила одного типа. Они поссорились. Он уехал в Малайзию или что-то в этом роде и женился на вдове плантатора. Через много лет ей – тетке, не вдове – принесли букетик белых фиалок и записку: «Мы могли быть счастливы». – Трогательно. – Еще как! Я плакал и рыдал. Тут она сказала Валерии, что милости мы просим [24] и молитва нас учит милости. Эффект был поразительный. Валерия зарыдала. Мы кинулись друг к другу. – Так, так. А потом? – Я плакал, Валерия плакала, заплакала и тетка. Лакей попросил нас выйти. Мы поехали ко мне и съели яичницу с беконом. Когда я ее раскладывал, я вспомнил, что не имею права жениться, потому что я душевнобольной, и сказал Валерии. Тут все и выяснилось. – Ага, ага… – Тетка хорошо знала Глоссопа, он лечил ее двоюродного брата, и я понял из ее рассказов, что это не вы. Значит, вы – это вы. – Безупречно! – Когда я гадал, в чем тут дело, Валерия фыркнула и сказала, что вы затеяли какую-то очередную пакость и хотите меня убрать. Очень умная девушка. – Да, слишком. – Сегодня утром она поехала в Икенхем, посмотреть, там ли вы. Потом она приедет сюда и разоблачит вас. А я решил приехать раньше. Понимаете, мы помирились, но она немножко беспокоится из-за Полли. |