Онлайн книга «Дядя Фред весенней порой»
|
Глава I
Двери клуба распахнулись, и молодой человек в прекрасно сшитом костюме, спустившись по ступенькам, направился к западу. Прохожему показалось бы, что взгляд его напряжен и зорок, как у африканского охотника; показалось бы – и не зря. Мартышка Твистлтон шел к Хоресу Пендлбери-Давенпорту, чтобы занять двести фунтов. Если вы идете к Хоресу от клуба «Трутни», вы спуститесь по Хэй-хилл, минуете Беркли-сквер и по Маунт-стрит, а там по Парк-лейн доберетесь до его дома. И впрямь, минут через десять Уэбстер, слуга Давенпорта, открывал Мартышке дверь. – Пип-пип! – сказал гость. – Хозяин дома? – Нет, сэр. На уроке танцев. – Можно, я войду? – Конечно, сэр. Пожалуйста, сюда. В гостиной небольшой беспорядок. – Убираете? – Нет, сэр. Герцог Данстабл переломал мебель кочергой. Мы не скажем, что гость удивился; мало того – мы не скажем, что он испугался. Странности дяди Алариха нередко служили темой дружеских бесед, тем более что у Мартышки был и свой дядя, тоже странный. Рассказы о герцоге он слушал примерно так, как слушал бы Ной жалобы на легкий дождик. – Почему? – Мне кажется, сэр, что герцога что-то огорчило. Мартышка решил, что это вполне возможно, и пошел в небольшую комнатку, носившую громкое имя библиотеки, где стал смотреть в окно на Парк-лейн. Веселого там было немного. Весна, как все английские весны, не могла по глупости выбрать между нежнейшим воздуха теплом [2], любезным поэту, и вполне зимней прохладой. Только что все сверкало, теперь – почему-то мело, и Мартышка заскучал. Хорес собирался жениться на его сестре, но достаточно ли этого для двух сотен? Нет, недостаточно, думал он, отходя от окна и принимаясь шагать по комнате. Если вы шагаете по так называемой библиотеке квартиры номер 52, вы рано или поздно наткнетесь на письменный стол. Наткнувшись на него, Мартышка заметил кое-что интересное, а именно – кончик листка, торчащий из-под пресс-папье, а на нем – загадочную подпись: «Клод Плум (частный сыщик)». Слова эти потрясли Мартышку так, словно он увидел на полу баронета с восточным кинжалом под лопаткой. Обычно он чужих писем не читал, но тут не устоял бы и рыцарь. Прочитал он повесть, вернее – сагу о какой-то особе N. Автор, то есть частный сыщик, буквально не мог с ней расстаться. Жила она за границей, ходила в казино, словом – была из тех, кто непрестанно ищет наслаждений. Она не помогала бедным и не размышляла о политике. Когда ей случалось презреть казино, она игр. в тенн. (11–17.00), обед, с 3 др. (2 м., 1 ж.), езд. в Монтрёй с 1 м. или посещ. рест., с 4 м., 4 ж., где задерж. до поздней ночи. Просто напрашивалось выражение «прожигает жизнь». Писал этот Плум хорошо, выразительно, но не совсем понятно, как Роберт Браунинг. Мартышка стал читать в третий раз, когда во входной двери заворочался ключ, и он едва успел сунуть листок на место. Вошел высокий, но очень узкий человек. Вытянув Хореса в длину, о ширине природа забыла; и если бы его увидел Евклид, он бы шепнул приятелю: «Смотри осторожней, он обидится! Вот тебе моя прямая». Высоко вверху было и лицо, такое приветливое, что Мартышка решился. – Ку-ку! – заметил он не без живости. – Привет. Про дядю слышал? – Да. Уэбстер полагает, что он расстроился. Так это? – Так. Он едет в деревню, хотел взять Бакстера. Это его секретарь. А тот не может. Собирает материалы для истории рода. Дядя на ней свихнулся. Кроме того, с Рикки что-то вышло. И здесь, у меня, суфле расползлось, как больной кисель. Когда мы пили кофе, дядя сказал, что поеду я, а я не могу. Ну, тут и началось. – Почему ты не можешь? – У меня уроки. – Да, я как раз хотел спросить. Что это? – Валерия требует, чтобы я научился танцевать. Она говорит, я как верблюд с мозолями. Мартышке этот образ понравился. – Успехи есть? – Вроде да. Полли берет меня завтра на бал-маскарад, оденусь бойскаутом. Хорошо бы взять и Валерию, то-то удивится! – А разве она не в Лё Тукэ? – Сегодня прилетает. – Ясно. Скажи, а кто это – Полли? – Моя учительница. Нас познакомил Рикки. Полли Плум. Жалость пронзила Мартышку. Он пытался что-то делать в суде и очень страдал, но по сравнению с этой Полли – просто благодушествовал. Хуже всего, подумал он, что Хорес такой высокий. Его бы разделить пополам, тогда и учи. – Плум? А она не связана с сыщиком? – Дочь. Откуда ты его знаешь? Мартышка смутился. – Да так, – проговорил он, – случайно заметил бумажку… – Я бы просил не читать моих писем. – На что они мне? Но это не письмо, бумага какая-то. Все-таки я юрист. Могу посоветовать. – А теперь ты скажешь Валерии! Мартышка прозрел. – О Господи! – воскликнул он. – Вот это что такое! Он строго поджал губы – конечно, не слишком строго, деньги занять надо, но и не без того. – Знаю, все знаю, – сказал Хорес, – но ты войди в положение. Туда поехал на несколько дней почти весь наш клуб. Восемьдесят семь трутней! И где? На французском курорте, с его нравами. А тут Полли говорит, что ее отец – сыщик. Можно устоять, а? Мартышка, я тебя умоляю, не проговорись Валерии! Она очень чувствительная. Лучшая из женщин, это да, но чуть что – обижается. Так не скажешь? Мартышка все понял и простил. – Конечно, старик, конечно. Разве я стану губить лучшего друга? Кстати, ты не мог бы… ну, это… в общем… – Мистер Клод Плум, – доложил Уэбстер. Мартышка полагал, что сыщиков отличают ястребиный профиль, орлиный взор и повадки леопарда, а потому удивился. У ястреба нет подбородка, тем более двух. Леопард гибок. Наконец, ни у одного орла не бывает тусклых глаз, затянутых какой-то пленкой. Бывают они у людей, скрывающих свои мысли. Словом, сыщик оказался круглым и лысым, словно букмекер или мелкий актер. Как ни странно, он побывал и тем и этим. – Добрый вечер, мистер Давенпорт, – сказал он. – Здравствуйте, мистер Плум. Когда вернулись? – Вчера вечером. А с утра решил – пойду-ка я доложу остальное. – Есть что-то еще? – А то как же! Значит, когда вы освободитесь… – Ничего, ничего. Мистер Твистлтон все знает. Он… гх… хм… брат особы N. |