Онлайн книга «Хозяйка истории. В новой редакции М. Подпругина с приложением его доподлинных писем»
|
Ему хочется отдохнуть от меня. Это естественно. За последние года три мы не вместе первые дни будем. Ночи, вернее. 13 сентября Скука — ужаснейшая… 14 сентября Очень смешно, когда гинеколог прикидывается терапевтом. А сексолог — едва ли не священником. Скука ужаснейшая. У меня капризы, и они им потакают. Кровь из вены — дала. 15 сентября Есть тут таинственный автомат. Уж больно способный. А что до способа — то способ «самый (сказано) прогрессивный». Я любопытна. Но не настолько. 16 сентября Крым. Новости. «Встреча будет продолжена во второй половине дня». Во второй половине дня у меня болел низ живота. Никому не сказала. 17 сентября Энцефалограмма. Вся голова в электродах, как в бигуди, а ты сидишь с умным видом и изумляешь их, а чем — самой не известно. Но — изумляются. Импульсами головного мозга. Хуже всего, в этом учреждении даже поговорить не с кем. Пробовала читать — бросила. Скука. Ничего не хочу. На первой полосе «Правды» — итоги встречи в Крыму. А я ревнива. Даже очень ревнива. 18 сентября Может, меня опоили? Утром дали стакан какого-то сока, с витаминами — похожего на гранатовый. Зелье приворотное. К «самому прогрессивному»? Я же сказала себе: не выйдет. Алевтина Геннадиевна, просто Аля. Со вчерашнего дня мы с ней на ты, мой доктор-куратор и в некотором смысле……… [57], поведала мне кое-что о себе. С обезоруживающей откровенностью. Обезоруженная ее откровенностью, я просматривала, сама не знаю зачем, графики, таблицы, диаграммы — в общем, результаты исследований ее, как она выразилась, естества, причем «самым прогрессивным способом». Как бы Пастер, делающий сам себе прививку. Это она. А для меня — пример трезвого отношения к делу. С их точки зрения. («Без предрассудков!») Вот и вышло [58]: я о ней знаю едва ли не все, притом что и знать не хочу, а она обо мне и того не знает, что надо ей знать по долгу службы. Я как бы обязана. Работа у нее такая — исследовательская. Аля замужем, любовника у нее нет, был три года назад санаторный с кем-то роман, все тогда и закончилось, а мужа она «любит и уважает», называет «хорошим» и «с тараканами в голове» и к сексу относится философски: личное не путает с интимным, последнее может и не быть личным — намек на мою ситуацию. Она меня старше лет на шесть, мы не были раньше знакомы, но я с ней на ты по ее предложению, хотя и схожусь очень плохо с людьми. На то и психолог, чтобы снять с меня что-то. Внутреннюю установку на – «дистанцирование». Это значит, ко всем у меня, кроме мужа, такое – дистанцирование – ко всем мужикам и не мужикам — ко всему, включая «самое прогрессивное». Но ведь мой-то как раз дальше всех теперь, дальше некуда, как далеко. Никогда так далеко от меня не был. Не дистанцировался. «А ты представляй, что ты это с ним. Или с другим. Твое право». И: «Как я». И — датчики на голове. А я не хочу. А я не согласна. Не выйдет. Как ты. 19 сентября Завтра меня выпустят. Доктор Аля рассказывала мне про своего «хорошего» — с тараканами в голове. Тяжелый случай. Сначала я думала, вызывает на откровенность, но потом поняла: ей и поговорить не с кем. Она говорила — я слушала. Вечером пришел главный. Поцеловал руку, приветствуя. — Благодарим вас, Елена Викторовна, за то, что вы согласились у нас побывать. Вы и представить себе не можете, как далеко за эти дни продвинулась наука. Я улыбалась. Он удалился довольный. 20 сентября Провожали с цветами — после обеда. Володька приехал за мной на машине. Только что возвратился из Крыма. Загорелый. Красивый. Много купался. — А еще? Еще что делал? На Брежнева смотрел. — А еще? На Вилли Брандта. Брежнев… Брандт… Солнечные ванны… — Ну, ведь не за этим же ездил? Не только за этим? — Я много работал… в основном над теорией… — А не в основном? — Гм, — он задумался. — И с кем? — То есть как? — С кем ты работал, спрашиваю. Не в основном. Он — мрачно: — С ребятами. Мне вдруг так стало обидно (мы уже домой приехали), так стало обидно за этот юлеж его, за то, что по капле выдавливаю, и за себя саму, дуру, на десять [59] дней запертую ни за что ни про что, — а он еще возьми и спроси: — А ты? В смысле: «С кем ты работала?» Юмор такой. Тут я и психанула. Да еще как. Самой смешно сейчас вспоминать, что выкрикивала. Про пояс верности. Взял бы да и надел! Словом, отдохнула в стационаре, восстановила нервную систему. Он испугался — про пояс верности. Действительно, при чем же тут пояс верности, спрашивается. Так и спросил — и вполне трезво. А ни при чем. И не обо мне речь. Просто очень уж это досадно: я даже в мыслях себе ни одного романа на стороне позволить не могу, ни-ни пофлиртовать с кем-нибудь… Даже в мыслях! Вот какая самодисциплина!.. Словно стержень внутри!.. Зачем? Почему? «С кем ты работала?» — С Автоматом! Вот с кем! А ты-то, ты-то с кем? Ну, что делать — сорвалась. Он, вижу, испуган, а когда он пугается, меня еще хуже несет. Не буду вспоминать. Глупо, глупо все это. А теперь — и смешно. Мы не разговаривали до семи. Сидели в разных комнатах. Молчали. Я-то, конечно, знала, что он придет мириться. Когда почувствует «можно». Он и почувствовал. Пришел. На цыпочках. |