Онлайн книга «Полночный прилив»
|
– Я везде тебя ищу. – Зачем? – Состояние императора… Удинаас пожал плечами. – Походная лихорадка, ничего страшного… – Я не об этом, раб. – Я тебе не раб, Халл Беддикт. – Извини. Ты прав. Удинаас подобрал очередной камешек, вытер налипшую с нижней стороны слизь и запустил его по поверхности воды. Оба молча сосчитали всплески, после чего Удинаас ответил: – Я понимаю твое желание выделиться среди других летерийцев в стане чужой армии. Что с того – мы здесь все подневольные, и оттенки рабства уже не так важны как прежде. – Ты верно говоришь, Удинаас, только никак не возьму в толк, к чему ты клонишь. Бывший раб отер руки от каменной крошки. – Кто может стать лучшим наставником для побежденных летерийцев, если не бывшие летерийские рабы эдур? – Надеешься на новый статус для себя и других рабов? – Кто знает. Иначе как тисте эдур смогут управлять? Полагаю, ты тоже не прочь включиться в реорганизацию, если тебе позволят. Его собеседник кисло улыбнулся. – Я, похоже, не пригодился, Удинаас. – Воздай хвалу Страннику, он к тебе благосклонен. – Меня не удивляет, что ты так думаешь. – Любые планы возврата к прошлому – пустая трата времени. Все твои, все прежние поступки летерийцев – ошибки, опрометчивые решения – мертвы. Один ты этого не видишь. Что бы ты ни делал, это не снискало славы и не принесло ровным счетом ни-че-го. – Но ведь император внимал моим советам. – На этой войне? Когда это его устраивало – да. Ты что, рассчитываешь на ответную милость? – Удинаас повернулся и посмотрел Халлу в глаза. – А-а, вижу, что рассчитываешь! – Я надеюсь на взаимность, Удинаас. Для тисте эдур это не пустое понятие, на ней основана вся их культура. – Там, где одна сторона лелеет надежду, не может быть взаимности. Фр-р-р – и нет ее! Об этом я и толкую: мы могли бы многому научить побежденных летерийцев. – Я связан кровной клятвой с Бинадасом. И ты смеешь обвинять меня в непонимании обычаев тисте эдур? Мне редко приходилось слышать такие упреки. Ты напоминаешь мне Сэрен Педак. – Твоего проводника? Я видел ее в Трейте. Халл подошел ближе. – Во время сражения? Удинаас кивнул. – Ей здорово досталось, но она уцелела. Теперь у нее надежная охрана. Уверен, что она до сих пор жива. – Кто же ее охраняет? – Точно не знаю. Какие-то иноземцы. Один из них убил Рулада и его нареченных братьев. – Удинаас подобрал еще один камешек. – Ты только посмотри, Халл Беддикт, целая река золота течет прямо в заходящее солнце. Он бросил камень, разрушив зеркальную идиллию. Через некоторое время поверхность воды вновь разгладилась. – Ты сам видел, как их убили? – Видел. Этот чужак – страшная сила. – Пострашнее вернувшегося из мертвых Рулада? Удинаас промолчал, отошел к самой кромке воды. Посмотрел на отмель с просвечивающим дном реки, где кишели мальки угрей. – Ты соображаешь, какая нас ждет судьба, Халл Беддикт? – Нет. А ты? – Как озеро Дреш. – Не понял. – Неважно, проехали. Ну, мне пора возвращаться. Император проснулся. Халл побрел за следом. – Вот так, значит, проснулся, и все? А как ты узнал? – Тени зашевелились. Рулад заставляет мир дрожать. Вернее, – поправился Удинаас, – малую часть мира. Но эта часть растет. В любом случае он переборол лихорадку. Пока еще слаб, но уже в ясном рассудке. – Расскажи, – попросил Халл Беддикт на подступах к лагерю, – что ты знаешь о Пернатой Ведьме. Удинаас скорчил недовольную мину. – Зачем? – Она перестала быть рабыней Майен. Прислуживает нынче лекарям. Это ты устроил? – Распоряжение императора, Халл. – И ты еще говоришь, что никак на него не влияешь? Мало кто в это теперь поверит. – Мы нужны друг другу. – Что ценного ты можешь предложить Руладу? Дружбу. – Я не лезу к нему с советами, не пытаюсь на него повлиять. Мне нечего ответить на твой вопрос. Вернее, я просто не хочу. – Ведьма делает вид, что терпеть тебя не может. Только я не верю. – А я верю. – Моя догадка – она в тебя втюрилась. Но ввиду дурацких запретов и предрассудков нашего народа, будет до конца отпираться. Сколько ты задолжал, Удинаас? – Не я – мой отец. Семьсот двадцать два докса на тот день, когда меня обратили в рабство. Халл остановил собеседника. – Всего-то? – Беддиктам легко говорить. Для большинства летерийцев это неподъемная сумма. Особенно если с процентами. Удинаас двинулся дальше. – Кто держатель долга? – Один мелкий ростовщик из Летераса. А что? – Как его зовут? – Хальдо. Подумав немного, Халл фыркнул. – Тебя это забавляет? – Еще как. Удинаас, мой брат Тегол владеет Хальдо с потрохами. – Владел, может быть. Я слышал, что в наши дни Тегол больше ничем не владеет. – Позволь мне рассказать небольшую историю о моем братце. Ему было лет десять от роду, когда долг семьи выкупил один зарвавшийся делец. Облюбовал собственность, которую решил у нас оттяпать, и неожиданно предъявил долг к погашению. Мы не могли заплатить все сразу. Разумеется, сквалыга был об этом прекрасно осведомлен. В семье думали, что во время кризиса Тегол, как и положено, каждый день ходил в школу и ни о чем не подозревал. Факты всплыли значительно позже. Оказалось, он втянул в долги своего школьного учителя. На небольшую сумму, но учителю ничего не оставалось, как прикрывать прогулы мальчишки, пока тот вовсю занимался бизнесом у канализационного стока в реку. Два нанятых работника-нерека фильтровали сточные воды. Сток выбрали в богатом районе и чего там только не находили! Например, драгоценности – кольца, серьги, жемчуг. Однажды им привалила настоящая удача: они выловили целое ожерелье, и у Тегола с нереками завелись деньжата. – Они его продали? – О нет. Они возвращали найденное в обмен на денежную награду. Вскоре неизвестное лицо полностью погасило долг нашей семьи, а чуть позже ростовщик сам пошел по миру, когда ему одновременно предъявили к оплате сразу несколько его собственных расписок. |