Онлайн книга «Расколотый разум»
|
* * * Я открываю глаза. Очень злой Джеймс. Как странно. Обычно он показывает свое недовольство, отказываясь от тех редких ужинов, что готовлю я, или опаздывая на вечеринки в честь дней рождения детей. Однажды он забросил пару моих любимых теннисных туфель далеко в сад – я их надевала во время самых долгих и сложных операций. Я нашла их позже, в грязи и с кучей уховерток. – Что такое? Что случилось? – спрашиваю я. Он не обращает на меня внимания. Злится не на меня. – Кто ее впустил? – Он обращается ко второй женщине в комнате, той, что в зеленой форме, с именем на груди. Анна. – У нас нет возможности узнать. – Я дал точные инструкции, что никто не может видеться с моей матерью, кроме людей из списка, который я дал Лауре. – Лаура не проверяет всех, кто приходит. – А кто? – Никто. Тот, чья смена. Это очень безопасно. Им нужно расписаться. Показать документы. И они не могут уйти, пока мы их не выпустим. Это закрытая территория, вы же знаете. – Чья смена была в тот день? – Я не знаю. Вам нужно спросить Лауру. – Я спрошу. Уж поверьте, спрошу. – Мистер Макленнан? – Высокая седоволосая женщина входит в комнату. На ней темно-рыжий свитер, подходящий по цвету к ковру, и черная юбка по колено. Удобная обувь. Я носила такие же, когда была не на работе. – Лаура, – обращается Джеймс. – Я понимаю, вы расстроены тем, что кажется вам нарушением режима безопасности. – Да. Я очень расстроен. – Она была офицером полиции, ведущим расследование. Показала документы. Расписалась на входе и на выходе. Все было сделано, как положено. – Она зачитала права моей матери? – Мне жаль, но этого я вам сказать не могу. Лицо моего мужа краснеет. Мы вот-вот увидим кое-что из ряда вон выходящее: Джеймс теряет терпение. Он почти всегда держит себя в руках. Даже в суде предпочитает говорить тихо. Так можно устроить отличное представление. Людям приходится склоняться, тянуться поближе, чтобы услышать все. Я никогда не видела, чтобы присяжные были так внимательны, как на заседаниях Джеймса, когда он нежно мурлычет все причины для оправдания его подопечного. Но прежде чем взорваться, Джеймс замечает, что я проснулась. – Мам. – Он наклоняется и как-то странно приобнимает меня. Он одет не как обычно. Не в свои привычные джинсы и футболку. И не деловой костюм. Светло-коричневые хлопковые брюки и белая рубашка. Черные кроссовки. Но он все такой же молодой, яркий и привлекательный, как и всегда. – Почему ты меня так зовешь? Джеймс, это я. Дженнифер. Как я рада тебя видеть! – Его лицо смягчается. Он садится на краешек кровати, берет меня за руку. – А как у тебя дела? – Хорошо. Очень хорошо. Соскучилась по тебе. Ты выглядишь таким усталым. Ты слишком много работаешь. Как там Нью-Йорк? – Нью-Йорк прекрасен. Я бродил в этом фантастическом свете. Выходил в город. Перекрасил машину в красный. – Он похлопывает меня по руке. – Вот теперь ты меня оберегаешь. Знаешь, у меня тоже есть характер. Перестань говорить со мной как с дебилкой. Что случилось? Это было дело Льюиса, да? Внезапно перенесли? Что-то пошло не так? – Прости, мам. Ты абсолютно права. Я тебя оберегал. Думаю, тебе тут этого и так хватает. – Он оглядывается на седоволосую женщину. – Я поговорю с вами позже. В его голосе мрачные нотки. С его лицом тоже что-то не так. Какая-то игра света. Оно меркнет, а черты меняются, превращая его в не Джеймса. – Джеймс, почему ты меня так зовешь? – Мам, я знаю, что Фиона тебе врет, и я не против, но это, так скажем, не мой метод. Я – Марк. Ты – моя мать. Джеймс – мой отец. Джеймс мертв. – Мистер Макленнан, – вмешивается седоволосая. Она все еще стоит у моей постели. – Я сказал, что поговорю с вами позже. Когда здесь закончу. – Джеймс! – говорю я. Мой гнев уходит. Превращаясь во что-то тревожно напоминающее страх. – Если вы позволите мне дать вам совет, мистер Макленнан… – Нет. Я сам справлюсь, спасибо. – Джеймс! – Тсс, мам, все хорошо. – Что ж, – говорит женщина. Видно, что ей неприятно. – Если она перевозбудится, нажмите эту красную кнопку. Дверь за ней закрывается. – Джеймс, это еще что такое? – Не Джеймс, мам. Марк. Твой сын. – Марк – подросток. Он права только что получил. Без разрешения взял машину на прошлой неделе, и теперь он на месяц под домашним арестом. – Да, так и было. Но много лет назад, – не Джеймс улыбается, – и это был не месяц. Папа смягчился, как обычно. Думаю, я просидел взаперти три дня. Ты была в бешенстве. – Он всегда был способен очаровать всех на своем пути. Прямо как ты. Не Джеймс кивает: – Да, как я. Сын, как отец. – Джеймс? – Забудь. – Он тянется и берет меня за руку, прижимает ее к своей щеке. – Эти руки. Помнишь, папа все время говорил, что наши жизни в руках матери. Просил беречь их. Я не понимал, что он имел в виду. Я и сейчас не совсем понимаю. Но что-то о том, что ты нас объединяла. Ты была сердцевиной. Он убирает руку со щеки, сжимает ее в своих ладонях. – Знаешь, он очень тобой гордился. Что бы ни случалось. Когда я был маленьким, а ты должна была поздно вернуться из больницы, он брал меня в твой кабинет. Показывал все твои дипломы и награды. «Вот свидетельства настоящей женщины», – говорил он. Это меня до чертиков пугало. Неудивительно, что я так и не женился. – Просто ты умница. – Нет, я кто угодно, только не это. Он быстро меркнет в тенях. Я больше не вижу его лица. Но его рука теплая и плотная. Я вцепляюсь в нее и не отпускаю. – Окажи мне услугу, – говорит он. – Какую? – Поговори со мной. Расскажи, как ты живешь сейчас. – Джеймс, что это за игра? – Да, считай это игрой. Просто расскажи о своей жизни. День из жизни. Что ты делала вчера, сегодня, что будешь делать завтра. Даже всякую рутину. – Глупая игра. – Насмеши меня. Ты знаешь, как это сделать. Ты думаешь, что знаешь кого-то, ты принимаешь вещи как должное, ты теряешь связь. Так просто поговори со мной. – Что тут говорить? Ты и так все это знаешь. – Притворись, что нет. Притворись, что мы не знакомы. Давай начнем с простого. Сколько тебе лет? – Сорок пять. Сорок шесть? В моем возрасте уже так скрупулезно не считают. – Замужем, конечно же. |