Онлайн книга «Его кровавый проект»
— Нет. — Вам жаль, что мистер Маккензи мертв? — Это не моя забота. В конце данного обмена репликами все в зале суда разом выдохнули. Мистера Макрея во второй раз отпустили со свидетельского места, и, как сообщалось, он отказался от предложенной ему комнаты в гостинице и предпочел провести ночь на железнодорожной станции в ожидании поезда, на котором он начнет свое путешествие домой. Потом снова вызвали Аллана Крукшанка. Мистер Гиффорд попросил его напомнить присяжным о роде его занятий, прежде чем возобновил допрос свидетеля. — Мы услышали, — начал он, — что вы встречались с покойным, Лакланом Маккензи, в гостинице в Эпплкроссе тридцать первого июля и что в ходе беседы с ним упомянули о визите к вам Джона Макрея и его сына — подсудимого, которого вы здесь видите. — Все верно. — Вы встречались с покойным после того случая? — Встречался. — При каких обстоятельствах? — Мистер Маккензи навестил меня в моем доме вечером седьмого августа. — За три дня до смерти? — Да. — Какова была причина его визита? — Он ходатайствовал, чтобы я приказал выселить Джона Макрея с его участка. — На каком основании? — Существовал ряд проблем. — Каких именно? — Семья Макрей сильно задолжала с выплатой ренты. К тому же они задолжали поместью из-за нескольких наложенных на них штрафов… — Эти штрафы наложил мистер Маккензи? — Да. — Вы можете припомнить причину штрафов? — Не могу. Я полагаю, причин было множество. — Существовали какие-то другие факторы? — Мистер Макрей пренебрегал своими обязанностями по поддержанию дома и земли в пристойном состоянии. Чувствовалось также, что если Макреи и дальше будут присутствовать в деревне, это не пойдет на пользу благополучному управлению ею. — Каким образом? Мистер Крукшанк не смог ответить на этот вопрос. Спустя несколько мгновений он пробормотал: — Чувствовалось, что они оказывают плохое влияние… — Вы предпринимали какие-нибудь шаги, чтобы это проверить? — Не предпринимал. — Почему? — Я полностью доверял суждениям мистера Маккензи. — Разве не множество арендаторов в тех местах имеют задолженности по ренте? — К сожалению, это так. — Тогда почему же мистера Макрея выделили подобным образом? — Его долги достигли таких размеров, что вышли из-под контроля. Не оставалось надежды, что он их погасит. — Суд слышал, что в прошлом году был уменьшен размер надела мистера Макрея. Возможно ли, что, будь у него больше земли, он сумел бы продать излишки урожая и покрыть долг? Мистер Крукшанк ответил: — Я не знал ни о каком уменьшении, но, — добавил он, — пришлось бы продать громадное количество картофеля — или что там выращивают эти люди, — чтобы погасить такие долги. — Вы не знали об уменьшении участка мистера Макрея? — Нет, сэр. — То есть это было сделано без вашего согласия? — Ну, без моего ведома. Я не сомневаюсь, что мистер Маккензи действовал из лучших побуждений. — Вы бы ожидали, что с вами проконсультируются по такому вопросу? — Как я уже сказал, я уверен, что мистер Маккензи действовал из лучших побуждений. — Я спрашивал не об этом. Я спросил, ожидали бы вы, что с вами проконсультируются по такому вопросу? — Я ожидал бы, что со мной проконсультируются в случае всеобщего перераздела земли в деревнях, но, поскольку речь шла о небольшой доле единственного участка, я уверен, это могли решить сами деревенские жители. Они не дети. — Мистер Маккензи доложил вам об инциденте, когда мистер Макрей забрал с берега водоросли без должного разрешения? Мистер Крукшанк рассмеялся, услышав это предположение, и ответил, что нет, не доложил. — Вы знали, что мистер Макрей задолжал также лично мистеру Маккензи в счет компенсации за убитого подсудимым барана? — Не знал. — А если б вы все это знали, — предположил мистер Гиффорд, — могли бы вы заподозрить, что в предложении мистера Маккензи выселить мистера Макрея имелся элемент мести? Мистер Крукшанк несколько мгновений обдумывал свои слова, прежде чем ответить: — Могу сказать одно: по имеющимся у меня сведениям, мистер Маккензи превосходно выполнял свои обязанности констебля. У меня не было причин изучать его мотивы, и предоставленные им доказательства свидетельствовали в пользу его предложения. — Поэтому вы согласились с мнением мистера Маккензи, что мистера Макрея следует выселить? — Я не видел никакого другого выхода. — И вы составили необходимые бумаги? — Да. — Немедленно? — Из уважения к воскресенью письмо было написано и доставлено в понедельник. — То есть в понедельник, девятого августа, за день до смерти мистера Маккензи? — Верно. Мистер Гиффорд поблагодарил фактора за показания, и, поскольку у мистера Синклера не было вопросов, свидетеля отпустили. Потом вызвали преподобного Джеймса Гэлбрейта. Как сообщал мистер Мёрдок, это был «с головы до пят верный служитель Бога, из тех, что живут в отдаленных частях нашей страны и руководят своей паствой с несгибаемой волей. Он был облачен в простое платье своей профессии, и по его мрачному лицу было ясно, что его не беспокоят мирские удовольствия. Он посмотрел на мистера Гиффорда с пренебрежением, которое мог приберегать для столичного франта, и даже знаменитый прокурор, казалось, задрожал под его взглядом». Мистер Гиффорд: — Вы — священник прихода Эпплкросс? Мистер Гэлбрейт, с «видом учителя, поправляющего отстающего ученика»: — Мой приход включает деревни Камустеррач, Калдуи и Ард-Даб. — Поэтому Джон Макрей и его семья находились в числе ваших прихожан? — Да. — Джон Макрей действительно был старостой вашей церкви? — Да. — А теперь скажите, верно ли, что мистер Макрей послал за вами вечером девятого августа? — Да. Он прислал свою дочь спросить, не смогу ли я тем вечером заглянуть к нему. — И вы это сделали? — Сделал. — Какова была причина такой просьбы? — Он получил от фактора извещение о выселении. |