Онлайн книга «Отправляемся в полдень»
|
– Привет. Он садится рядом, проминая кровать, притягивает меня и целует. Уже совсем по-хозяйски, но я не возражаю. И представить не могла, что в его сумеречных глазах однажды взойдёт солнце, будет сиять столь ярко и греть. Этот свет испаряет всякий мрак в душе, оставляя только радуги и улыбку. – Смешная и всклоченная. Раньше бы ворчал, сейчас, похоже, доволен. Трусь щекой о грубую ткань его форменной сутаны. – Уходишь уже? Он крепче прижимает к себе и выдыхает эхом в волосы: – Уже. – Не хочу, чтобы уходил. Цепляюсь за одежду, прячусь в объятьях. – Сам не хочу, но надо. – Когда увидимся теперь? Отстраняет, смотрит строго, уже без солнца, но я больше не злюсь на внезапные похолодания глаз. – Будет зависеть от тебя. Чем быстрее найдёшь тетрадь, тем быстрее приедешь ко мне в столицу. Умеет мотивировать. – Но мне же всё равно нужно на бал? – пытаюсь поддеть. Он встаёт, оправляет воротник, стряхивает незримые пылинки. Холодный, неприступный, снова салигияр. Но я включила мир и не скачусь к войне, хотя и подуюсь внутренне немного. – То, что ты будешь на балу, не значит, что я захочу видеть ту, что провалила важную миссию. Не выдерживаю, запускаю подушкой. Ловит ловко, ухмыляется демонически, морда! – Ты похожа на свирепого котёнка. Запускает подушку назад, весьма ловко, и когда я, рассерженная, вылезаю из-под пухового снаряда и посылаю на его голову все кары небесные – о, не сомневайся, так и будет, я ведь с Великим Охранителем на короткой ноге – он у двери тихо смеётся. Кутает бархатом голоса и теплом своего чувства. Говорит уже совсем серьёзно, с грустью: – Постарайся. Я буду ждать. И глазами, в которых сейчас – серая бездна разлуки: очень. Слушаю шаги на лестнице, приглушённые голоса внизу. Слушаю, не шевелясь, не дыша. А когда всё смолкает, колочу подушку и реву. Теперь можно, выревиться за всё: за злость, когда кидал с неба на бетонную площадку, за глухоту, когда мои глаза кричали, за ночь – что подарила счастье и опьянила, за утро – что пришло и заставило проснуться… Шаги, дыхание, рука на волосах. Оборачиваюсь, не открывая глаз, бросаюсь на шею. Хнычу на плече. – Тише-тише… Голос не тот! Отрезвляет получше холодного душа. – Стивен?! – отпрыгиваю, юркаю в кровать, тяну одеяло до ушей, наверное, совсем красных, потому что на мне – только тоненькая сорочка. И та – не в лучшем состоянии. – Ты плакала, я думал, нужна помощь… Растерянный, строит из себя невинность. – А стучать вас, сэр, в аристократической семье не учили? – закипаю от ярости и наглости. Да ещё этот взгляд – насмешливый, раздевающий. – Ну что ты, котёнок, мы же теперь родственники! Белею от ярости, сейчас полыхнёт, снесёт тут всё к чертям. – Не смей называть меня котёнком. Для тебя я, в лучшем случае, Айринн. И мы не родственники, но можем стать друзьями, если ты не будешь вести себя, как скотина. Окей? «Окей» он не понимает, но и не нарывается, что и за то благодарна. Затаскиваю под одеяло пеньюар, наскоро одеваюсь, кое-как прилизываю волосы. Успеваю несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоится. – Мир? – говорю первая. – Мир, – как-то удивлённо отзывается он. – Стучи в следующий раз. – Договорились, – подмигивает он. – Вообще, я ещё проститься зашёл и поблагодарить. За родителей. Перехватывает дыханье, потому что вспоминаю вчерашнее. Волнение Бэзила. И как мать ждала и выглядывала его. Слов нет, они все убежали, как всегда делают в самый ответственный момент. Протягиваю руку, он пожимает – тепло, дружески. Больше не злюсь за бестактность. – Помнишь, до свадьбы, я обещал тебе помочь, – немного мнётся, волнуется. – Так вот, если надо будет, только попроси. Обязательно прибегу. Падай – подхвачу, помнишь? Улыбается совсем потерянно. То было в другой жизни и не со мной. Я доверяю другому, он подхватит. Стивену – не хочу врать и обнадёживать. – Я – не твоя Айринн. Не та, какой ты её помнишь. А теперь ещё и жена Бэзила. И намерена оставаться ею. Прости. Он вздыхает. – Понимаю, – и уходит слишком поспешно. Как бегут от тех, с кем хотели бы быть до конца. Прости… *** Сёстры помогают мне одеться – честно, немного стыдно, но в одиночку справиться с этими конструкциями просто невозможно – наспех перекусываю сыром, молоком и пирожками с клубникой, и иду на воздух. Помещение давит, а нужно столько обдумать. Сёстры шептались, что Болотная пустошь, Осенняя губерния, уже полностью под властью грехов. Её собираются закрыть и сжечь. Там уже, якобы, никого не спасти. С ужасом представляю, чтобы было, если я ещё оставалась в «Обители лилий». Никто бы не стал спасать порочных сирот. Страна Пяти Лепестков – не Голливуд, здесь не предусмотрены хеппи энды и супермены для всех и каждого. Вот так – в сравнении – и начинаешь осознавать: то, что случилось с тобой, ещё не самое худшее. Бреду через сад – он чем дальше, тем запущеннее. Похоже, отец Элефантий и его подопечные блюдут только внешний порядок – для гостей. А в остальном – заметают мусор под ковёр. Вот и рощица. Я видела её вчера, когда Бэзил нёс меня в приют, к родителям. Тогда она показалась мне странной, но так и не поняла почему: быстро смазалась другим, перечёркнутая более важным. Отвожу ветку и понимаю, что с рощей не так: старинное кладбище. Даже тишина здесь воистину мёртвая: ни шороха ветра в ветвях, ни пения птиц. Всё замерло в скорбном молчании. И хрустнувшая под моей ногой ветка – как выстрел. Вздрагиваю сама. Надгробья в основном простые: плита с именем и датой. Многие – поросли мхом, надколоты, с истёршимися надписями. С иных – клонят головы печальные ангелы. Их прекрасные лица тоже во мху и сеточке трещин. На парочке – приютились горгульи. Сверлят злыми глазёнками, скалятся в ухмылках. Вот-вот встряхнутся, взмахнут крыльями и нападут. Цапнут когтистой лапой и уволокут в ад. Ощущение – премерзкое: холодком по позвоночнику, колотящимся сердцем в горле, онемением. Разворачиваюсь и ломлюсь прочь, скорее! Через кусты, раздираю платье, путаюсь в безумном количестве юбок. Упаду, догонят… в ад… Бегу без оглядки. Спина под корсажем липкая и холодная, зубы стучат. Ветки цепляют, бьют по лицу, когтят чудовищами. |