Онлайн книга «Гамлет, принц датский»
|
Требуется необходимое нападение [72]; иначе нельзя. Ибо в этом вся суть: ежели я топлюсь умышленно, то это доказывает действие, а всякое действие имеет три статьи: действие, поступок и совершение; отсюда эрго [73]: она утопилась умышленно. Второй могильщик Нет, ты послушай, господин копатель… Первый могильщик Погоди. Вот здесь тебе вода; хорошо; вот здесь тебе человек; хорошо; ежели человек идет к этой воде и топится, то хочет не хочет, а он идет; заметь себе это; но ежели вода идет к нему и топит его, то он не топится; отсюда эрго: кто неповинен в своей смерти, тот своей жизни не сокращает. Второй могильщик И это такой закон? Первый могильщик Вот именно; уголовный закон. Второй могильщик Хочешь знать правду? Не будь она знатная дама, ее бы не хоронили христианским погребением. Первый могильщик То-то оно и есть; и очень жаль, что знатные люди имеют на этом свете больше власти топиться и вешаться, чем их братья-христиане. – Ну-ка, мой заступ. Нет стариннее дворян, чем садовники, землекопы и могильщики; они продолжают ремесло Адама. Второй могильщик А он был дворянин? Первый могильщик Он первый из всех ходил вооруженный. [74] Второй могильщик Да у него не было оружия. Первый могильщик Да ты кто? Язычник, что ли? Как ты понимаешь писание? В писании сказано: «Адам копал»; как бы он копал, ничем для этого не вооружась? Я тебе еще вопрос задам: если ты ответишь невпопад, то покайся… [75] Второй могильщик Ну, валяй. Первый могильщик Кто строит прочнее каменщика, судостроителя и плотника? Второй могильщик Виселичный мастер; потому что это сооружение переживет тысячу постояльцев. Первый могильщик Твое словцо мне нравится, скажу по правде; виселица – это хорошо; но только как это хорошо? Это хорошо для тех, кто поступает дурно; а ты вот поступаешь дурно, говоря, что виселица построена прочнее, нежели церковь; отсюда эрго: виселица была бы хороша для тебя. Ну-ка, начинай сначала. Второй могильщик «Кто прочнее строит, чем каменщик, судостроитель и плотник?» Первый могильщик Да, скажи, и можешь гулять. Второй могильщик А вот могу сказать. Первый могильщик Ну-ка! Второй могильщик Нет, черт, не могу. Входят Гамлет и Горацио, поодаль. Первый могильщик Не ломай себе над этим мозги; потому что глупый осел от колотушек скорей не пойдет, а ежели тебе в другой раз зададут такой вопрос, скажи: «могильщик»; дома, которые он строит, простоят до судного дня. Вот что, сходи-ка к Йогену [76], принеси мне скляницу водки. Второй могильщик уходит. (Копает и поет.) «В дни молодой любви, любви, Я думал – милей всего Коротать часы – ох! – с огнем – ух! [77] – в крови, Я думал – нет ничего». Гамлет Или этот молодец не чувствует, чем он занят, что он поет, роя могилу? Горацио Привычка превратила это для него в самое простое дело. Гамлет Так всегда; рука, которая мало трудится, всего чувствительнее. Первый могильщик (поет) «Но старость, крадучись, как вор, Взяла своей рукой И увезла меня в страну, Как будто я не был такой». (Выбрасывает череп.) Гамлет У этого черепа был язык, и он мог петь когда-то; а этот мужик швыряет его оземь, словно это Каинова челюсть, того, что совершил первое убийство! Может быть, это башка какого-нибудь политика, которую вот этот осел теперь перехитрил; человек, который готов был провести самого господа бога, – разве нет? Горацио Возможно, принц. Гамлет Или придворного, который говорил: «Доброе утро, дражайший государь мой! Как вы себя чувствуете, всемилостивейший государь мой?» Быть может, это государь мой Такой-то, который хвалил лошадь государя моего Такого-то, рассчитывая ее выпросить, – разве нет? Горацио Да, мой принц. Гамлет Вот именно; а теперь это – государыня моя Гниль, без челюсти, и ее стукает по крышке заступ могильщика; вот замечательное превращение, если бы только мы обладали способностью его видеть. Разве так дешево стоило вскормить эти кости, что только и остается играть ими в рюхи? Моим костям больно от такой мысли. Первый могильщик (поет) «Лопата и кирка, кирка, И саван бел, как снег; Ах, довольно яма глубока, Чтоб гостю был ночлег». (Выбрасывает еще череп.) Гамлет Вот еще один. Почему бы ему не быть черепом какого-нибудь законоведа? Где теперь его крючки и каверзы, его казусы, его кляузы и тонкости? Почему теперь он позволяет этому грубому мужику хлопать его грязной лопатой по затылку и не грозится привлечь его за оскорбление действием? Хм! Быть может, в свое время этот молодец был крупным скупщиком земель, со всякими закладными, обязательствами, купчими, двойными поручительствами и взысканиями; неужели все его купчие и взыскания только к тому и привели, что его землевладельческая башка набита грязной землей? Неужели все его поручительства, даже двойные, только и обеспечили ему из всех его приобретений что длину и ширину двух рукописных крепостей? Даже его земельные акты вряд ли уместились бы в этом ящике; а сам обладатель только это и получил? |