Онлайн книга «Жертвы»
|
– «Чет-нечет», – сказал Майло. – Вы там бывали? – С какой стати? Сидеть по ночам в книжном магазине в нехорошем районе – разве это работа? Кто покупает книги ночью? Клара вытерла слезы. – Фрэнки говорила, что люди туда приходили. – Говорила тебе? – Да. – Хм. Ну а мне ничего не сообщала. – Уильям повернулся к нам. – Они что там, в трущобах, все вдруг страстными читателями заделались? – Силверлейк – не трущобы. – Верно, это Беверли-Хиллз… Послушай, парни пришли за информацией, и я дам им информацию. Она болталась с лузерами, а ты хочешь сказать, что это к делу не относится? Хватит, Клара. Уильям сорвался с места и, потрясая кулаком, вышел в кухню. – Он расстроен, – сказала Клара. Мы с Майло сели. Уильям Ди Марджио вернулся через несколько секунд и, словно лишь теперь заметив воду, налил стакан и, шумно прихлебывая, выпил. – У Фрэнки были проблемы с ночными покупателями? – Нет, – сказала Клара. – Она ни о чем таком не говорила. – Если она ничего не говорила, это еще не значит, что проблем не было. – Ох, Билл, пожалуйста… – Давай начистоту. Будь у нее проблемы, разве она рассказала бы нам? Молчание. – Фрэнки – хорошая девушка, – вздохнула Клара. – Просто ей нужна была свобода, вот и всё. – Мы и дали ей свободу. Мы всем троим детям дали свободу, но другие отнеслись к этому с уважением. – Лицо Уильяма Ди Марджио сморщилось, он повернулся к нам, и его взгляд переместился с Майло на меня. По обветренной коже поползли слезы. – Господи, что же сталось с моей девочкой? – Кто-то убил вашу дочь в ее доме, – сказал Майло. – Как? Что с ней сделали? – Деталей мы пока не знаем. – Вы же были там – и не знаете? – Ясно будет после вскрытия. – Не понимаю, – сказал Ди Марджио. – Вы же не просто смотрели на… Разве нельзя понять? Ее отравили? Какой-то дрянью? – Не хочу это слушать, – сказала Клара и, повернувшись, прошла через комнату в коридор и повернула направо. Мы услышали, как ее вырвало. В туалете зашумела вода. – Так что случилось? – спросил Билл Ди Марджио. – Ее чем-то отравили? Майло потер ладонью лицо. – Боюсь, сэр, тело пролежало какое-то время, что затрудняет… – Ох! – Ди Марджио закрыл лицо руками. Клара вернулась бледная, вытирая рот. – Не спрашивай их ни о чем, – предупредил муж. – Ответы тебе не понравятся. Они допили воду. Я снова отправился на кухню, задержавшись, чтобы посмотреть фотографии на дверце холодильника. И опять-таки все, кроме Фрэнки. Вернувшись, я услышал, как Майло говорит: – …Пройти через такое ужасно. Но мы не знаем, что поможет раскрыть преступление, поэтому расскажите все, что знаете, например, с кем она дружила… – У нее не было друзей, – сказал Билл. – Мы этого не знаем, – возразила Клара. – Не знаем? Назови хотя бы одного. Молчание. Клара снова расплакалась, и Билл ушел во второй раз, а вернувшись, принес и сунул нам фото, которое было больше, чем другие. Это был портрет Фрэнки Ди Марджио, сделанный лет, наверное, в четырнадцать. Белое платье, длинные роскошные каштановые волосы. Чистая кожа, ясные глаза. Никакого металла на лице, кроме брекетов. И уже знакомая настороженная улыбка. – Красивая была девушка, – сказал Билл. – Пока не начала дурить. В пятнадцать – первая татуировка. Но мы и не знали. Потом – на спине, в самом низу. Прятала от нас целый год. Узнал бы я, кто это сделал, он бы у меня слезами умылся. Но Фрэнки не сказала, даже когда я запретил ей выходить из дому и забрал все компакт-диски. С ней всегда было трудно. Все поперек делала. Не ходила на вечеринки, куда ее приглашали. Не отвечала, когда о чем-то спрашивали. Даже не смотрела, будто тебя и нет вовсе. – Билл, – умоляюще произнесла Клара. – Я пытаюсь помочь. – Ди Марджио стиснул зубы. – Чтобы они раскрыли это треклятое дело. Жена посмотрела на него молча, поднялась и вышла в третий раз, но теперь добралась до самого конца коридора. Хлопнула дверь. – Проспит целый день. У нее всегда так. И, как обычно, во всем виноват я. Так вы хотите услышать о Фрэнки? Я вам расскажу. Знаю, знаю, это нормально, у каждого свой путь. К тому же она застенчивая, боится людей, и ей надо как-то выразиться. Но вот что я вам скажу. Застенчивость – не проблема, многие застенчивы, ведь так? И в неприятности они не влезают. Послышались шаги. Билл Ди Марджио сложил руки на груди. Вернулась Клара – в черной блузке, черных брюках и черных туфлях. Подойдя бочком к мужу, она взяла его за руку. – Ты как, милая? Клара вздохнула и посмотрела на нас. – Можно я расскажу вам о нашей малышке? Она была такая… Такая застенчивая. С самого рождения. – Наконец что-то, с чем мы оба согласны. * * * Эта история ничем не отличалась от других, которые я слышал сотни раз. Тихий, замкнутый ребенок с хорошим поведением находит социальную нишу среди шайки изгоев в младшей средней школе, и все меняется: одежда, музыкальные вкусы, оценки, отношение к наркотикам. – Но ничего опасного, такого, что вызывает привыкание, – сказала Клара. Ее муж фыркнул. Она убрала руку. – Я не хочу сказать, что она ни в чем не виновата. Выпивала, покуривала «травку». Но ничего серьезного. И до какого-то времени ничего плохого она не делала. Наоборот, была паинькой, даже на Рождество отказывалась от глинтвейна. – Вот бы и дальше так, – проворчал Билл Ди Марджио. – У нее не было проблем с наркотиками, – упрямо повторила Клара. – Как скажешь. – Так и скажу. И ты знаешь, что я права. – Может быть, – уступил муж. – Хотя временами вид у нее был такой, словно вином и «косячком» дело не ограничивалось. – Говори, что хочешь, – процедила сквозь зубы супруга. – Наркоманкой она не была. Это нам все говорили. – Все – это кто? – спросил я. – Школьные консультанты. Фрэнки сдавала тесты, и ни разу, никогда не возникло и малейшего подозрения на наркотическую зависимость. – Клара сердито взглянула на мужа. – Должно быть, так, – пробормотал он, – они же эксперты. – Я не говорю, что она все правильно делала, – продолжала Клара. – У нее ухудшилась успеваемость. Отличницей Фрэнки никогда не была, но до восьмого класса училась сносно. А как поведение изменилось, так и проблемы начались. |