Онлайн книга «Гринтаун. Мишурный город»
|
А вывеска с названием станции была из золота. Деревья, вы только гляньте, носят эполеты! Плющ на старой школе, как ослепительное кружево. А из тени кошачий глаз сигналы подает, Которые сойдут за звонкую чеканную монету. Посыпаны шафраном индейского песка Тротуары, по которым я ходил. Лужайки превратились в янтарные ковры, по которым ползали Кроваво-красные рабовладельцы муравьи, от сочных красок ошалев, Воображая, что попали в богатейший в мире арсенал. Простые пчелы в воздухе сплетают гобелен. Вниз по наклонным балкам минувшего полудня И грядущей ночи Паук спускается по арфе из медвяной пряжи, Которая, коль пробежать по струнам, Исторгнуть может вопль чистейшего восторга. Все-все залито было светом! И самый воздух истекал сиропом вязким от ветра, Заставляющего петь монеты, что гроздями увешивали ветки. Под каждым деревом лежали сорванным джекпотом лавины листьев. Просеменила мимо псина, щеголяя шерсткой, словно из Форт-Нокса [11], С глазами-запонками, которые она носила непринужденно, Как должное, и уже забыла, и даже ухом не повела. Дом в котором я родился, Дом бабушки, Ужасный самый и прекрасный самый, Весь полыхал, когда я мимо проходил, И пламя бушевало в окнах От утопающего солнца. Все стекла до единого – расплавленная бронза Щитов старинных, на которых тысячи погибших в битвах Торжественно несли на погребальные костры заката. Словно вознесенные к моменту моего прихода, Окна ослепительно сверкнули, оглашая воплями лужайки, Затем метнулись, чтоб запалить побольше Факелов на полыхающих верандах, заросших розами, И чердаки пустились в пляс с роями искр-светляков, А купола на башенках желанием сладострастным вспыхнули И, обезумев, девственные люстры затрещали огоньками. Я встал как вкопанный. Я зашагал по золотой траве, Горящим башенкам позволив ослепить меня. Никто ни разу мне не оказывал такой прием За всю историю моих приездов и отъездов. Ни разу мне не привалило подобное богатство. Закату было ведомо о том, что нужно мне, И он зажег мириады торжествующих огней, Чтобы указать и осветить мне путь, Сожжением счастья на моих глазах, слезящихся от радости. Закат все двери банков распахнул И растранжирил все свои богатства В один всепоглощающий момент. За одиноким деревом учуял я холодную тень Смерти, Которая ждала, когда иссякнут бесшумные потоки света, Чтобы схватить не только деньги, но и меня. Но в этот час благополучно все сложилось; Вернулся я домой и чудом выбрал миг, Заставивший весь мир, лишенный дара речи, Оцепенеть, как в бронзе. Став изваянием, питался я из воздуха гордыней, И горлышками золочеными мне птицы напевали: Ты будешь вечно жить. И летняя пора твоя, став вечностью, Останется прекрасной. Я остался. Погасло солнце. В небе отключился свет. Я, умудренный, пару дней спустя встал до рассвета, Прошагал по улицам ночным До станции и укатил туда, откуда прибыл, И мне вдогонку солнце золото метнуло, Чтоб город мятной зеленью зазеленел. Все тем же королем, каким был по приезде, Благодаря обману зрения, я, облаченный в мантию, уехал. Последнее, что я увидел: проспекты, магазины, город, Во блеске золота сусального омоложенный. Согбенное под тяжестью дублонов королевских древо Затрепетало от дурных предчувствий, Когда я мимо проходил, И молвило: Прощай! Спустя часы, в Чикаго, Станционный туалет мужской Вонял похлеще львиного загона В зверинце дублинском, В ту пору, Когда еще я Очень старым был. Мальчишки всегда куда-то бегут
[12]
Мальчишки всегда куда-то бегут. Спросите их на бегу: куда они все несутся? Они гарцуют, пританцовывая, И отвечают озадаченно: Не знаем. И взглядом говорят: Надо быть занудой или чокнутым, Чтоб задавать подобные вопросы. Они несутся дальше. Как времени поток. Что им расспросы и ответы, |