— Правда? Вы даже не представляете, как вы мне польстили. А теперь скажите, что вы хотите на этот раз?
— У нас нет времени на приятные светские разговоры, — ответил Мейсон. — Мы хотим информацию. В полном объеме.
— От меня вы узнали все.
— Позвольте мне представить Пола Дрейка, главу «Детективного агентства Дрейка». Я нанял его для расследования этого дела.
— Как поживаете, мистер Дрейк? Приятно познакомиться. Я так много о вас слышала. Прошу чувствовать себя как дома. Наверное, хотите увидеть мой дневник? И ознакомиться с полным списком моих знакомых? А может, несколько интимных фотографий?
Игнорируя ее иронический тон, Мейсон сказал:
— Конечно, мы могли бы организовать эту встречу совсем другим образом, если бы это было так необходимо.
— Это шантаж?
— Можете понимать и так.
— Не терплю шантаж.
— И меня тоже, — спокойно сказал Мейсон. — Так что ваши чувства ко мне усиливаются в два раза. А сейчас, может, поговорим серьезно?
Она минуту внимательно смотрела на адвоката и неожиданно улыбнулась:
— Люблю борцов.
Мейсон молчал.
— Я знаю, что вы думаете, — продолжала Хелен Ридли. — Еще одна уловка, о которых вы только что говорили. Вы считаете, что я пробую каким-то новым способом отрезать вам дорогу к чему-то, чего вы добиваетесь. Но это не так. Просто я решила принять вашу игру.
— Тогда вы должны закатать рукава, — заметил Мейсон.
— Вы виделись с моим мужем?
— Да.
— Вы умеете определять характер человека?
— Мне часто приходится полагаться на это умение.
— Значит, вы знаете Орвила — беспокойный, болезненно ревнивый с собственническими наклонностями, воинственный, высокомерный, гордый, активный и энергичный, навязывающий свою волю и достигающий успехов. Внутри у него бурлит целый вулкан эмоций.
— Довольно большой список прилагательных, — заметил Мейсон.
— Это сложный человек. Он добивается успехов в бизнесе, потому что мало кто может сопротивляться силе, с которой он берется за дело, или постоянному натиску, с которым он действует позже. В нем нет спокойствия, и потому люди, с которыми он имеет дело, тоже не могут жить спокойно.
— Могу себе представить, что значит быть его женой.
— Не так трудно быть его женой — по-настоящему трудно перестать ею быть.
— Продолжайте.
— Этот человек очаровал меня — своей страстностью, своим постоянным желанием быть первым во всем. До этого я никогда не встречала кого-либо подобного. Уже одно это было плохим признаком, поскольку мне казалось, что я знаю все типы людей и могу классифицировать любого в течение пятнадцати минут.
— Мистер Ридли не поддавался классификации? — спросил Мейсон.
— Не в течение пятнадцати минут.
— Но теперь вы его уже классифицировали?
— Да.
— И он вам уже надоел?
— Это не совсем так. Мне кажется, что я никогда не любила его. Я была просто восхищена его драйвом. Как каждый, кто с ним встречался, я была поражена силой его характера. Он хотел меня с той самой минуты, как впервые увидел, а когда он чего-то хочет, то сразу же начинает убирать препятствия.
— Результатом стало ваше замужество, — сказал Мейсон. — Все эти ваши размышления появились после свадьбы.
— Нет, это попытка объяснить то, что произошло позже.
— А что произошло?
— Приблизительно шесть месяцев назад я влюбилась. Влюбилась по-настоящему, впервые в жизни.
— И что вы сделали?
— Я совершила самую большую ошибку, которую может совершить женщина.
— Но весьма распространенную, — заметил Мейсон.
— Вы меня совершенно не поняли, — нетерпеливо тряхнула она головой. — Я не это имела в виду. Я пошла к Орвилу и сказала ему, что встретила человека, который мне нужен, хочу развода и хотела бы обо всем договориться спокойно, без скандалов.
— Это и была ваша ошибка?
— Несомненно. Мне нужно было сказать Орвилу, что, выходя за него замуж, я не была уверена в том, что эта связь будет постоянной, я только сейчас поняла, как он мне нужен, я хочу остаться с ним до конца жизни, — и он сам бы постарался со мной расстаться. Конечно, я знала, что у него есть какие-то увлечения на стороне, трудно ожидать, что такой мужчина сможет долго удовлетворяться одной женщиной. Это не означает, что он не интересовался мной. Просто его страсть завоевателя давала себя знать при виде каждой новой женщины. Если бы я тогда действовала разумно, использовала понимание его характера, то была бы свободна.
— Следовательно, вы пошли к мужу и рассказали ему чистую правду? И что произошло?
— Если бы вы его знали, то сразу догадались бы о его реакции. Я была его женой, его личной собственностью, и он не намеревался от меня отказываться. Ведь он — великий Орвил Ридли. Я должна его любить. Я не могла любить никого, кроме него. Преступлением было думать, что, удостоенная его внимания, я могла позволить себе заинтересоваться другим мужчиной. И произошло то, чего и следовало ожидать. Он стал вдруг относиться ко мне враждебно, и так же враждебно он настроен к мужчине, который угрожает его собственности.
— Ему известно, кто этот человек?
Ее губы решительно сжались, она тряхнула головой.
— Этого Орвил никогда не узнает, — сказала она. — Не сможет узнать.
— Если вы просили его о разводе, — продолжал Мейсон, — и если вы ему откровенно сказали, что любите другого, то, как мне кажется, он должен был знать, о ком идет речь.
— Я не совсем глупа, мистер Мейсон. Я совершила одну ошибку, но не сделала еще большей глупости — не сообщила имя этого человека. Любимого человека. Я хотела вести себя честно по отношению к Орвилу и поняла, что это именно то, чего с ним делать нельзя. Но я знала его слишком хорошо, чтобы догадываться, насколько опасным было бы, если бы он узнал, кто этот человек.
— Опасно? — переспросил Мейсон. — Вы имеете в виду физическую угрозу?
— Не знаю… Вероятно, нет. Понятия не имею, какое оружие выбрал бы мой муж, физическое или… какое-нибудь другое. Человек, которого я люблю, уязвим с разных сторон. Он не Самсон, и при этом его финансовое положение не из самых лучших.
— Но вы его любите?
— Да. Я люблю его! Может, потому что чувствую себя необходимой ему, может, это материнский инстинкт. Значительную роль в моих чувствах играет желание помогать ему, потому что он слаб, а я сильная. Потому что, как я сказала, он не слишком крепок физически, и я представляю себе, как легко было бы довести его до нервного срыва. Он очень впечатлительный — во всем: в мелочах, в столкновении, например, с несправедливостью. Всевозможные конфликты заставляют его отступать, и каждый раз он тяжело все переживает. У него мечтательная натура, прекрасное воображение, которое позволяет ему жить будущим. Сейчас его финансы в шатком состоянии, но я верю, что когда-нибудь он станет великим человеком.
