Пуаро нахмурился, потом ударил кулаком по подлокотнику
кресла.
— Опять я возвращаюсь к миссис Фоллиат, в который уже раз! У
нее ключ ко всей этой истории. Если бы я знал то, что знает она… Довольно
сидеть в кресле и предаваться бесполезным размышлениям. Давно пора снова
отправиться в Девон и нанести визит миссис Фоллиат.
Эркюль Пуаро остановился у больших кованых ворот Насс-хауса,
разглядывая извилистую подъездную дорожку. Лето уже кончилось.
Золотисто-коричневые листья медленно падали с деревьев. Прибрежная лужайка
расцветилась розовато-лиловыми цикламенами. Пуаро вздохнул, невольно
залюбовавшись красотой Насс-хауса. Он не очень-то любил природу в ее
первозданном виде, предпочитая все ухоженное и подстриженное, но однако же не
мог не оценить неброской красоты растущих на приволье деревьев и кустов.
Он посмотрел на знакомый белый домик, окруженный маленьким
садом. Погода была великолепная, и миссис Фоллиат вполне могло не оказаться
дома. Она могла работать в саду или отправиться к друзьям. А друзей у нее было
много. Она ведь прожила тут не один десяток лет. Как это сказал старик на
пристани? «Фоллиаты всегда будут в Насс-хаусе».
Пуаро подошел к домику и осторожно постучался. Через
некоторое время внутри послышались шаги. Они показались ему слишком медленными
и какими-то нерешительными… Наконец дверь открылась, и на пороге появилась
миссис Фоллиат. Пуаро был поражен ее видом: перед ним стояла постаревшая,
немощная женщина. Она с недоверием посмотрела на него:
— Мосье Пуаро? Вы?
В глазах у нее мелькнул страх, но, возможно, ему только
показалось. Он слегка улыбнулся:
— Я могу войти, мадам?
— Да-да, конечно, — тут же взяв себя в руки, любезным тоном
сказала она и повела его в небольшую гостиную. Перед камином стояли два кресла,
покрытые изысканным кружевом, на каминной полке — несколько фигурок из
«челси»
[53]
на маленьком столике — чайный сервиз «дерби»
[54]
.
— Я принесу вам чашку.
Пуаро протестующе поднял руку, но она не приняла его
протеста:
— Вы непременно должны выпить чашечку чаю.
Она вышла из комнаты, а Пуаро еще раз осмотрелся. На столе
лежало рукоделье — недовязанная кружевная накидка для кресла, в вязанье был
воткнут крючок. У стены — шкаф с книгами. На стене — несколько миниатюр и
выцветшая фотография в серебряной рамке, на ней был изображен мужчина в военной
форме с густыми усами и слабым подбородком.
Миссис Фоллиат вернулась с чашкой и блюдцем.
— Ваш муж, мадам? — спросил Пуаро.
— Да. — Заметив, что взгляд Пуаро скользнул по сцене в
поисках еще каких-нибудь фотографий, она резко сказала. — Я не люблю
фотографий. Они слишком привязывают нас к прошлому. Нужно учиться забывать.
Нужно отсекать засохшие ветки.
Пуаро тут же вспомнил, как в первую их встречу — на берегу —
она обрезала секатором кустарники. Тогда она тоже что-то говорила о засохших
ветках. Он задумчиво смотрел на нее, стараясь вникнуть в ее характер.
«Загадочная женщина. На первый взгляд такая добрая и слабая, но в то же время,
по-видимому, может быть и жестокой. Эта женщина умеет недрогнувшей рукой
срезать сухие ветки не только у растений, но и у своей жизни…»
Она села и налила ему чай.
— Молоко? Сахар?
— Будьте добры, три кусочка, мадам.
— Я была очень удивлена, увидев вас, — сказала она, подавая
ему чашку. — Вот уж не думала, что вам придется снова проезжать через наши
края.
— Но я тут не проездом, мадам.
— Вот как? — Она слегка подняла брови.
— В ваши края я приехал намеренно.
Она продолжала вопрошающе смотреть на него.
— В том числе и для того, чтобы увидеться с вами.
— В самом деле?
— А прежде всего узнать, нет ли каких-нибудь новостей о леди
Стаббс?
Миссис Фоллиат покачала головой.
— Позавчера у Корнуолла всплыл труп, — сказала она. — Джордж
ездил туда на опознание, но это оказалась не она. Мне очень жаль Джорджа, —
добавила она. — Пережить такое страшное испытание…
— Он все еще верит, что его жена жива?
Миссис Фоллиат медленно покачала головой.
— Я думаю, уже не надеется. Ведь если бы Хэтти была жива,
она бы не смогла так долго оставаться вне поля зрения полиции и прессы. Даже
если бы с ней случилось что-то такое, из-за чего она могла потерять память,
полиция непременно уже нашла бы ее.
— Пожалуй, вы правы. Полиция все еще продолжает поиски?
— Наверное. По правде сказать, я не знаю.
— Но ведь сэр Джордж уже потерял надежду.
— Впрямую он этого не говорит. К тому же в последнее время
мы с ним почти не видимся, — добавила миссис Фоллиат. — Он большей частью
находится в Лондоне.
— А что насчет убитой девочки? Там тоже ничего нового?
— Насколько мне известно, нет. Вот уж совершенно
бессмысленное преступление, — добавила она, — кому это было нужно? Бедное дитя…
— Я вижу, мадам, вас все еще волнует это убийство.
Миссис Фоллиат некоторое время молчала, потом сказала:
— Я думаю, когда человек стар, его всегда волнует смерть
молодых. Нам, пожилым людям, наша смерть представляется закономерной, а у этой
девочки еще вся жизнь была впереди.
— И возможно, жизнь не очень интересная.
— Возможно. Но это с нашей точки зрения. А ей самой она
казалась бы очень интересной.
— И хотя, как вы сказали, для нас, пожилых, смерть
закономерна, умирать все-таки никому не хочется, — сказал Пуаро. — Во всяком
случае, мне. Для меня жизнь по-прежнему чрезвычайно занимательная штука.
— Я так не считаю… — тихо произнесла она, больше для самой
себя, чем для него, плечи ее еще больше поникли. — Я страшно устала, мосье
Пуаро. И когда придет мой час, я буду не только готова, но и благодарна.
Он бросил на нее быстрый взгляд, и опять у него возникло
ощущение, что эта женщина больна и, возможно, предчувствует скорую смерть или
даже уверена в этом. Иначе откуда этот ее крайне утомленный вид, эти усталые,
почти машинальные движения? Такая апатия вовсе не в ее характере. Эми Фоллиат,
без сомнения, была очень волевым, энергичным и требовательным к себе человеком.
Ей выпало много горя: потеря дома, состояния, смерть сыновей. Но она сумела все
это пережить, у нее хватило сил «отсечь сухие ветви». Видимо, теперь в ее жизнь
вторглось нечто такое, что ни она сама, ни другие уже отсечь не могли. Если это
не физический недуг, то что же тогда?
