Правду люди говорят: Париж — настоящее чудо!
К вечеру я стала замечать, что Степанида уже едва держится
на ногах от впечатлений. По дороге из Версаля она попросту задрыхла в машине.
— Степка, ты что! — попыталась ее разбудить Матильда.
— Мотька, пускай спит! — вступилась я за девчонку. — Она ж
тут не на три дня, а на целых три недели, еще успеет все посмотреть.
— Твоя правда, — легко согласилась Матильда, — просто мне
кажется, что в Париже грешно спать…
— А, между прочим, у тебя самой довольно сонный вид, —
усмехнулся Ален, взглянув в зеркальце.
— Ну, вообще-то, я и вправду устала… — призналась Матильда.
— Так что, сегодня танцы отменяются? — поинтересовался Поль.
Мы с Мотькой переглянулись. Нам столько надо рассказать друг
другу, а когда еще представится возможность…
— Да, мальчики, сегодня я уже ни на что не гожусь, — сказала
я. — Тоже устала, как пес!
— Что это вы какие слабые? — засмеялся Ален. — В прошлый раз
готовы были с утра до ночи таскаться, а сейчас еще только начало девятого…
— Ален, ты ничего не понимаешь в женщинах! — весело
воскликнул Поль. — Подружки полгода не виделись, им посекретничать надо, а тут
Степанида спит…
— Он прав? — спросил Ален.
— Только отчасти, — призналась я. — Но вы не обижайтесь…
— Постараемся!
Они довезли нас до дома, помогли довести до квартиры едва
державшуюся на ногах Степаниду, и Ален на всякий случай спросил:
— Ну как, не передумали? Может, отдохнете полчасика, а потом
все-таки…
— Нет, — решительно заявила Матильда, — не могу! Просто сил
нет!
— Ну, как хотите, — чуть суховато сказал Ален. Кажется, он
все-таки обиделся. Глупо!
Мы с Мотькой отвели Степаниду в ванную, помогли умыться,
потому что она не справлялась с кранами и душем, а потом уложили спать. Ужинать
она отказалась. Нам тоже есть не хотелось. Мы уселись в гостиной в кресла. Мне
казалось, стоит нам остаться вдвоем, как разговор польется сам собою, но нет…
Мы молча смотрели друг на друга. Эти полгода столько вместили в себя, что мы
обе не знали, с чего начать.
— Ну? — не выдержала я. — Чего молчишь?
— А ты? — улыбнулась Мотька.
— Нет, начинай ты…
— Аська, столько всего, что я… Аська, я не знаю, что мне
делать…
— Что делать? В каком смысле?
— Понимаешь, Меркулов хочет ставить «Ромео и Джульетту»…
— И ты будешь играть Джульетту?
— Вроде бы…
— Но это же просто здорово! Мотька! Это же… это же…
— Аська, а если я провалюсь?
— Провалишься? Почему?
— Потому что это Шекспир! Мне иногда во сне снится, что меня
освистывают! Понимаешь, тут все-таки нужна школа, а я ничего не умею… Это
стихи…
— Матильда! Ты сумасшедшая, да?
— Почему? — растерялась она.
— Ты что, сомневаешься?
— Еще как!
— А Меркулову ты про это говорила?
— Говорила.
— А он что?
— А он велел мне выучить одну сцену с Ромео и показать ему.
— Ну и что? Ты выучила?
— Конечно!
— Показала?
— Да. И он сказал…
— Что? Что он сказал?
— Ты смеяться не будешь?
— Нет!
— Он сказал, что я… Джульетта его мечты!
— Как? Джульетта его мечты? — переспросила я.
— Аська, ты же обещала!
— Да я и не думаю смеяться! Это же просто здорово!
Поздравляю, Мотька! И ты еще сомневаешься?
— Конечно, сомневаюсь…
— Ну, ты всегда сомневаешься… Хотя это правильно.
Сомневаться надо, это полезно, дед тоже всегда так говорит. Подумать только,
Мотька, год назад ты была в Париже, даже меньше года, и вовсе не думала, что
скоро станешь звездой!
— Аська, прекрати, никакая я не звезда! Просто я везучая,
тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!
И она постучала по деревянному столику.
— Аська, а как ты считаешь… Вот когда Игорь Васильевич
вернется, можно мне с ним будет посоветоваться?
— Насчет чего?
— Насчет Джульетты и вообще…
— Конечно, можно, ты же знаешь, как дед к тебе относится!
— Аська, все, давай сейчас больше про это не будем, ладно?
— Как хочешь.
— Ась, а почему ты пригласила со мной Степаниду?
— Как почему? — удивилась я. — Она же живет у тебя, и что же
— ты бы ее одну оставила, а сама бы укатила в Париж?
— Ты настоящий друг, Аська!
— А ты сомневалась?
— Вообще-то нет.
— А тебе с ней трудно, со Степкой?
— Нет, она хорошая… Она даже работать устроилась…
— Работать? А школа?
— Она после школы подрабатывает, и знаешь где? У Пивочкиной
матери.
— У Юлии Арсеньевны? — ахнула я.
— Да. И устроила ее туда тетя Липа.
— Обалдеть!
— Да, и она все от меня скрывала, я совсем недавно узнала…
— А, теперь понятно, откуда у нее такие хорошие манеры за
столом, я даже удивилась…
— Почему? А у меня что, плохие манеры? — всполошилась
Мотька.
— Нет, что ты… Просто я знаю, что тебе некогда было
заниматься обучением Степаниды, — рассмеялась я.
— Аська, но ты, если что, говори мне, ладно?
— Насчет чего?
— Насчет манер! Я ж теперь артистка, мне надо…
— У тебя с этим все в порядке, успокойся!
— Степка очень с Валеркой подружилась…
— Это хорошо. Валерка — умница.
— Я тоже так думаю, мне за нее тревожно было, а теперь
поспокойнее. Валерка, Юлия Арсеньевна — они плохому не научат.
— Это точно. Да она и сама не дура. У нее голова на плечах
есть.
— А как ты думаешь, Аська, почему она сегодня все время
молчала?
— Стесняется, наверное. Все незнакомое, новое, столько
впечатлений…
— Другая бы на ее месте все время задавала бы вопросы, а
она…
