— Не знаю, Мэр, — Адам вписывает свои очки. —
Просто догадался.
Мэр. Меня никто так раньше не называл.
— Но откуда ты узнал, что Дрейк… Что я не притворяюсь,
чтобы не спугнуть его?
— Хм… Он почти укусил тебя за шею, а ты даже не
пыталась сопротивляться. Конечно же, ты притворялась!
— Я бы точно выкрутилась, — заверяю его с
напускной уверенностью, — дотронься он до меня зубами.
— Нет, не выкрутилась бы. — Адам смотрит на меня с
улыбкой. Его лицо освещает лишь лампа на столе для счета. В боулинге темно,
только шары и дорожки мерцают жутким люминесцентным светом. — Признайся,
Мэри, без меня ты бы не справилась.
Он совсем близко, даже ближе, чем был Себастьян Дрейк.
Но мне не кажется, что я сейчас утону, скорее, растаю, и
сердце бьется неровно.
— Да… — Не могу отвести глаз от его губ. — Не
справилась бы.
— Мы хорошо сработались. — Адам тоже то и дело
смотрит на мой рот. — Как думаешь? Особенно, учитывая грядущий конец
света. Ведь отец Дрейка рано или поздно узнает, что мы сегодня натворили.
Ахаю и кричу:
— Ты прав! Боже, Адам, он же не только мне будет
мстить, но и тебе тоже!
— Знаешь, — говорит он и скользит по мне
взглядом, — мне очень нравится твое платье. Оно хорошо сочетается с
туфлями для боулинга.
— Адам! Я серьезно! Дракула может в любой момент
обрушиться на Манхэттен, а мы играем в боулинг!!! Надо готовиться! Надо
разработать план контрнаступления! Надо…
— Мэри, — говорит Адам, — Дракула подождет.
— Но…
— Мэри, — повторяет Адам. — Замолчи.
И я повинуюсь. Потому что отвечаю на его поцелуй и больше
мне ни до чего нет дела.
К тому же он прав. Дракула подождет!
Лорен Миракл. Букет
Внимание, читатели! На написание этого рассказа меня вдохновила
«Обезьянья лапа» У.У. Джекобса, впервые опубликованная в 1902 году. Я прочла ее
в подростковом возрасте и испугалась до потери пульса. Будьте очень осторожны с
желаниями!
Лорен Миракл
На улице завывал ветер, и слышно было, как скатывается по
трубам дождевая вода. Хотя было всего четыре часа, уже стемнело и в пестрой
приемной мадам Занзибар ярко горели три настольные лампы, покрытые блестящими
шарфами. От них исходили разноцветные блики: ярко-красные играли на лице у Юн
Сун, синевато-фиолетовые, пятнистые — у Уилла, отчего он походил на покойника.
— Ты прямо как из могилы, — сказала я ему.
— Фрэнки! — с укором произнесла Юн Сун и кивнула
на закрытую дверь кабинета мадам Занзибар — видимо, испугалась, что она нас
услышит. На ручке висела красная пластмассовая обезьянка, обозначавшая, что
хозяйка сейчас с клиентом. Потом была наша очередь.
Уилл закатил глаза, вытянул руки и, завывая, произнес:
— Я похититель тел! Отдайте мне ваше сердце и печень!
— Нет, только не это! Похитители тел украли нашего
любимого Уилла! — я схватила Юн Сун за руку. — Быстро отдай ему
сердце и печень, может, тогда он не возьмет мои.
Подруга высвободилась и угрожающе пробубнила:
— Не смешно. Веди себя нормально, или я уйду.
— Прекрати занудничать!
— Вот сейчас встану и уйду! Быстрей, чем ты думаешь! И
лишний вес не помешает!
Юн Сун считает, что у нее слишком толстые ноги, поскольку ее
супероблегающее бальное платье пришлось сделать немного пошире. Но у нее, во
всяком случае, есть платье! И она абсолютно точно пойдет на бал.
— Ну и ладно.
Из-за ее плохого настроения мог сорваться наш план, а ведь
мы ради него сюда пришли. Бал все ближе и ближе, и я не хочу сидеть дома
одна-одинешенька, пока все нормальные девчонки мажутся блестками и танцуют на
высоченных каблуках. Не хочу и не буду! Тем более в глубине души я знала: меня
хочет пригласить Уилл. Его просто нужно слегка подтолкнуть.
— Юн Сун! Мы вдвоем с тобой все затеяли,
помнишь? — прошептала я, улыбаясь Уиллу с таким видом, как будто мы просто
болтаем о чем-то своем, о женском.
— Нет, Фрэнки! Затеяла все ты! — сказала она, не
понижая голоса. — Я-то пойду на бал, конечно, если не раздавлю своего
парня. Это ты надеешься, что в последнюю минуту случится чудо.
— Юн Сун! — я взглянула на Уилла, и он покраснел.
Вот ведь мерзкая девчонка! Ну как можно говорить вслух о таких вещах?!
— Ай! — взвизгнула она, потому что я ее стукнула.
— Ты меня разозлила!
— Хватит уже стесняться! Хочешь, чтобы он тебя
пригласил или нет? Ай!
— Девчонки, что у вас там происходит? — спросил
Уилл. Он так восхитительно нервничал! Адамово яблоко то поднималось, то
опускалось. Хотя, вообще-то, не самое приятное зрелище. Почему-то напоминало
игру «достань яблоко», в которую играют в канун Дня Всех Святых.
Но Уилл все равно выглядел восхитительно. И катко очень уязвимо.
— Она меня стукнула! — наябедничала Юн Сун.
— Было за что! — возразила я. Дальше продолжать
разговор не хотелось — Уилл и так уже узнал немало. Я погладила Юн Сун по
совсем не толстой ноге и сказала: — Но я тебя прощаю. А теперь замолкни.
Юн Сун никак не хочет понять, что не обо всем можно говорить
вслух. То есть понимать-то она понимает, но вот поступает всегда наоборот. Да,
я хочу, чтобы Уилл пригласил меня на бал, и чем быстрее, тем лучше, поскольку
до «весны — поры любви» остается всего две недели.
Понимаю, название дурацкое, но ведь весна действительно пора
любви. С этим не поспоришь. Кроме того, я абсолютно уверена: Уилл — моя любовь
на всю жизнь! Ему нужно только преодолеть излишнюю скромность и сделать первый
шаг. Хватит уже дружески хлопать друг друга по плечу, щекотать, гогоча от
удовольствия, и мутузиться, изображая «похитителей тел». Неужели Уилл не
понимает, что я хочу быть с ним?
Он почти решился на прошлых выходных. Мы смотрели «Красотку»
— романтическую комедию, над которой хочется смеяться вновь и вновь. Юн Сун
пошла на кухню за едой, оставив нас наедине.
— Слушай, Фрэнки, — сказал Уилл, постукивая ногой
по полу и прижав согнутые пальцы к джинсам. — Можно тебя кое о чем
спросить?
Дураку понятно, что должно было последовать, ведь если бы Уилл
хотел, чтобы я сделала звук погромче, он бы так и сказал: «Фрэнки, сделай
погромче!» Обычным голосом. Напрямую. Без вступительных речей. А так, о чем он
мог меня спросить? Конечно же, хотел пригласить на бал! Счастье было так
близко.
Но я его спугнула. Он так волновался, что я тоже
разнервничалась и испуганно сменила тему. Потому что глупая!!!
