Перед одним из самых впечатляющих особняков постепенно собиралось множество карет и экипажей, подвозивших и высаживавших людей, казавшихся гостями, приглашенными к празднику. На тротуаре по обе стороны от ворот собрались небольшие толпы зевак из числа прохожих и слуг из соседних домов. За происходящим наблюдали из всех окрестных дверей и окон. Особняк просто сиял огнями, хотя до сумерек было еще далеко, а ворота и вход обильно украсили гирляндами цветов.
– Должно быть, свадьба, – предположила Кора.
Они присоединились к зевакам, и как раз в этот момент подкатила очередная карета, из которой вышла знакомая фигура. Мак чуть не вздрогнул, увидев перед собой Джея Джеймиссона. Тот подал руку невесте, чтобы помочь спуститься на тротуар, и из толпы раздались приветственные возгласы и аплодисменты.
– Она хорошенькая, – заметила Кора.
Лиззи улыбнулась, осматриваясь по сторонам и отвечая взмахами руки на приветствия и аплодисменты. На мгновение ее взгляд упал на Мака, и она словно окаменела. Он тоже улыбнулся и махнул ей рукой. Но она сразу же отвела глаза и поспешила скрыться внутри дома.
На все это ушла доля секунды, но Кора с ее остро развитой наблюдательностью ничего не упустила.
– Ты, как видно, знаком с ней?
– Это она подарила мне тот плащ, – ответил Мак.
– Надеюсь, ее муж не знает, что она раздает дорогие подарки разгрузчикам угля.
– Она по необходимости пожертвовала собой и вышла замуж за Джея Джеймиссона – за это миловидное ничтожество.
– А лучше ей было бы выйти за тебя, надо полагать, – бросила саркастическую ремарку Кора. – Так ты считаешь?
– Думаю, действительно лучше, – вполне серьезно отозвался Мак. – Что ж, не пойти ли нам с тобой в театр?
* * *
Позже тем же вечером Лиззи и Джей сидели в постели спальни для новобрачных, уже облаченные в ночные сорочки, но по-прежнему окруженные хихикавшими родственниками и друзьями, находившимися в разной степени опьянения, но так или иначе основательно подогретые спиртным. Представители старшего поколения давно удалились из комнаты, но по давней традиции приглашенные на свадьбу гости должны были торчать рядом с молодоженами, поддразнивать и мучить их, поскольку считалось, что им не терпится поскорее перевести свой брак в стадию любовных утех.
День прошел в водовороте событий. У Лиззи почти не оставалось времени, чтобы поразмыслить над предательством Джея, над его извинениями, полученным с ее стороны прощением, как и о будущей жизни в Виргинии. Как не выдалось даже минуты для ответа на самый важный вопрос: правильное ли решение она приняла вообще?
Вошел Чип Мальборо и принес кувшин с поссетом
[6]. К его шляпе булавкой была подколота одна из подвязок Лиззи. Он наполнил всем присутствующим бокалы.
– Хотел бы предложить тост! – провозгласил он.
– Но только, пожалуйста, самый последний тост, – взмолился Джей, чьи слова были встречены взрывом хохота и веселыми восклицаниями.
Лиззи потягивала из своего бокала эту смесь из вина, молока, яичного желтка с сахаром и корицей. Ею владело крайнее утомление. Уж слишком долгим получился день, начавшийся с ужасной утренней ссоры, а затем неожиданно закончившийся внешне вполне счастливой развязкой – церемонией бракосочетания в церкви, свадебным обедом с музыкой и танцами, а потом вот этим комическим ритуалом.
Кэти Дроум, родственница Джеймиссонов, сидела на самом краю кровати, держа в руке белый шелковый чулок Джея, а потом скомкала его и бросила наугад себе за спину. Древнее поверье гласило, что если бы чулок угодил в Джея, то она тоже вскоре уже вышла бы замуж. Она, конечно же, промахнулась, но исполненный добродушия Джей поймал чулок и водрузил себе на голову, словно она точно попала в цель, и все опять разразились громкими аплодисментами.
Уже сильно пьяный мужчина по имени Питер Маккей присел на постель рядом с Лиззи.
– Виргиния, – мечтательно произнес он. – Хэмиш Дроум отправился в Виргинию, если вы не знали, когда его обманом лишила наследства мать Роберта.
Лиззи это заявление несказанно удивило. Семейная легенда гласила, что Олив – мать Роберта – ухаживала за своим больным холостяком-кузеном до самой смерти, а он в знак благодарности изменил завещание в ее пользу.
Джей тоже услышал фразу родственника.
– Обманом? – переспросил он. – Я тебя правильно понял?
– Олив, разумеется, подделала новое завещание, – продолжал Маккей. – Но Хэмишу не удалось доказать это, и ему пришлось смириться. Он отправился в Виргинию, и с тех пор о нем никто ничего не слышал.
Джей рассмеялся.
– Ха! Наша почти святая Олив оказалась мошенницей!
– Тсс! – приложил палец к губам Маккей. – Сэр Джордж поубивает нас всех, если подслушает наш разговор.
Лиззи была заинтригована, но на сегодня с нее оказалось достаточно уже полученной информации о родне Джея.
– Выгони этих людей отсюда! – прошипела она.
Все требования по древней традиции оказались уже исполненными, за исключением одного.
– Так! – воскликнул Джей притворно сердитым голосом. – Если вы не уйдете по доброй воле, пеняйте на себя…
Он откинул одеяло со своей стороны постели и встал. Приблизившись к группе гостей, задрал свою ночную сорочку выше коленей. Все девицы притворились повергнутыми в шок и завопили. Их роль сейчас заключалась в том, чтобы показать: вид мужчины в ночном облачении был невыносимым зрелищем для порядочной девушки. И они поспешно устремились вон из спальни. За ними последовали молодые люди.
Джей захлопнул за ними дверь и запер на замок. После чего передвинул тяжелый шкаф к дверному проему, чтобы уже наверняка никто не смог вновь попытаться проникнуть в комнату и помешать им.
Внезапно Лиззи почувствовала, что у нее пересохло во рту. Наступил момент, которого она ожидала с тех пор, как Джей впервые поцеловал ее в холле замка Джеймиссонов и сделал предложение. После этого их объятия в редкие минуты, когда обоих оставляли наедине друг с другом, становились все более и более страстными. Затем от смачных поцелуев в губы они перешли к гораздо более смелым и интимным ласкам. Они успели проделать все, на что были способны двое влюбленных в незапертой комнате, куда их матери могли заглянуть совершенно неожиданно. Но теперь в конце концов оказались под защитой надежно закрытой двери.
Джей прошелся по спальне, задувая свечи. Когда он приблизился к последней, Лиззи попросила:
– Пусть одна продолжает гореть.
Казалось, просьба удивила его.
– Зачем?
– Я хочу видеть тебя. – Он все еще колебался, и она добавила: – Ты не против?
