– Так, значит, и вас вызвал в слободу государь? – спросил Воротынский.
– Да, Михайло Иванович.
– Интересно, по какому делу.
– А ты ведаешь, для чего сам и дьяк понадобились Ивану Васильевичу?
– Точно нет, только догадки.
– А у нас и догадок нет.
– Прознаем все, как приедем.
– То без сомнения.
– Ну что, выпили, потрапезничали, пора и на отдых?
– Для нас-то место найдется? Хотя можем лечь и на полу вместе с ратниками, как делали многократно на заданиях.
Воротынский окликнул хозяина и, когда тот прибежал, уточнил, где будут спать гости.
Тот поведал, что для новых гостей жена готовит их спальню, а сами они уйдут в баню.
Вскоре все разошлись по комнатам. В ночь пошел снег, но мелкий, колючий, к рассвету прекратился, особо не засыпав дороги. Ветра не было, а значит, и переметов также. Спали покойно. Встали, когда было уже светло. Десятник доложился Воротынскому, после чего все привели себя в порядок, воду согрели заранее, помолились и сели трапезничать.
По окончании трапезы Воротынский предложил:
– Пойдем вместе, Михайло Лексеевич? Так удобней будет.
– Добре!
– Выступаем. Если не повалит снег, к полудню заедем в слободу.
Снег не пошел, напротив, выглянуло солнце, заискрились сугробы в лесу, заснеженные деревья.
В Александровскую слободу, как и говорил боярин Воротынский, зашли в полдень.
Уже в трех верстах поезд из саней и всадников остановили опричники сторожевой заставы. Десятник с помощником тщательно проверили грамоты вельмож, не выказывая никакого излишнего почтения. Они делали свое дело, не допускать в слободу и не выпускать из нее никого без личного разрешения государя, какой бы высокий чин ни имел въезжающий или выезжающий.
Убедившись, что приехали нужные люди, застава пропустила поезд. Он вошел в слободу, когда забили колокола Троицкого собора. Сани и всадников встретил Малюта Скуратов. Он проводил приезжих до гостевого дома, где вельможам были выделены отдельные палаты. Затем все пошли в церковь, помолились. Из церкви прошли во дворец, примыкавший к храму. Там потрапезничали. Скуратов сообщил, что первыми царь примет боярина Воротынского и дьяка Щелкалова. Да то и по чину. Указанные вельможи прошли в палату, где восседал на деревянном троне Иван Васильевич Грозный. Бордак с Парфеновым отправились смотреть слободу. Оба были здесь впервые.
Государь поднялся, как вошли Воротынский и Щелкалов:
– Приветствую вас, мои верные воевода и глава приказа! Разумею, что устали с дороги, но успеете отдохнуть.
– И мы тебя приветствуем, государь, – поклонились Воротынский и Щелкалов, – а насчет отдыха не беспокойся, поначалу дело.
– Верные слова молвишь, Михайло Иванович. Скажи, до сих пор таишь обиду за опалу, наложенную в 62-м году?
– Ну что ты, государь! – воскликнул Воротынский. – Никакой обиды и не было. Сам виноват, что допустил ошибки при стычке с татарами у Мценска. В тюрьме на Белоозере имел много времени, чтобы обдумать все. Да и снял ты опалу, возвратив имущество и даже наградив милостью, произведя в бояре. Никакой обиды, государь, о том даже не думай.
– Добре! Садитесь, гости дорогие. Мне доложили, с вами прибыли боярин Бордак и княжич Парфенов?
– Да, государь.
– Вместе выезжали из Москвы?
– Нет, встретились на постоялом дворе перед последним переходом, в Хотево.
– Ясно. Садитесь.
Вельможи устроились на лавке, покрытой дорогим персидским ковром.
Царь взглянул на Щелкалова:
– Хочу знать, Андрей Яковлевич, что у нас по Крыму?
– Вести, что передал посол Афанасий Федорович Нагой, неутешительны, – произнес голова Посольского приказа.
– Через кого он посылает вести? – Царя интересовали мельчайшие подробности любого дела.
– Обычно это проверенный человек, Осип Тугай, редко, но приезжает и помощник окольничего Нагого, дьяк Петр Петрович Агапов.
– Что за вести?
– Крым готовится к войне, государь. Покуда Девлет-Гирей намерен собрать войско в сорок тысяч ратников. В прошлом месяце хан встретился с послом султана Селима. Правитель Великой Порты активно поддерживает поход крымчаков на Русь. После османского посла к Девлет-Гирею приезжал представитель ногайцев, Алагир-бей. Ногайцы также желают принять участие в походе.
Иван Васильевич ударил посохом по каменному полу:
– Каждая собака желает оторвать от Руси кусок! Треба вырвать им клыки, но… продолжай, дьяк!
– Сам Девлет-Гирей посылал посольство в Речь Посполитую. В Кракове мурза Мансур пытался склонить короля Сигизмунда к действиям против гарнизонов наших крепостей, дабы лишить тебя возможности, государь, снять силы оттуда.
– И что Сигизмунд?
– Он повел себя хитро, обещал подумать, посоветоваться с гетманами, позже дать ответ. В общем, можно сказать, что посольство ханское уехало из Польши ни с чем. Наши люди в Кракове прознали, что после отъезда мурзы Мансура король собрал малый военный совет, на котором большинство гетманов высказалось против вступления Польши и Литвы в войну с Россией.
– Сигизмунд не глуп, – усмехнулся царь. – Решение принял сам, совет собрал формально. Король ведает о коварстве крымчаков. И разумеет, что коли Девлету удастся поход и он ослабит Русь, то после взор Крыма, поддерживаемого Османской империей, обратится на запад, на земли литовские и дале на польские. Сигизмунду выгодней быть в стороне. Пусть русские бьются с татарами, а там он поглядит, на чьей стороне будет победа. Но в любом случае урон понесем и мы, и Крым, а значит, король тогда может смело начинать войну в Ливонии. Польша не пойдет на нас, ну, если только отобьет несколько малых крепостей, что для нас значения большого не имеет. А вот то, что ногайцы задумали идти с крымчаками, худо, они усилят войско Девлет-Гирея. И вот тут у меня возникает вопрос, для чего Девлету ногайцы, коли он задумал идти к Козельску и разорять земли русские, не выходя к Москве?
– То не ведаю, государь, – пожал плечами Щелкалов.
– Ладно. Замысел хана остается неизвестным, но берем в расчет, что он действительно намерен не идти дале Козельска.
Царь повернулся к Воротынскому:
– Наверное, всю дорогу, Михайло Иванович, ломал голову, пошто потребовался мне сейчас?
– Ломал, государь. Прикидывал и так, и этак, ответа не находил.
– А дело между тем у меня к тебе вельми важное. Ты хорошо ведаешь, в каком состоянии наша граница. Я имею в виду южная граница. Да, есть и засечные линии, и станицы, и сторожа, но нет единой системы охраны. Каждый голова, будь то городской, сельский, воевода крепости, действует по своему усмотрению. Кто-то уделяет тому должное внимание, кто-то – малое. А треба, чтобы вся пограничная служба была единой преградой для ворогов наших. Посему поручаю тебе создать общие правила охраны русских рубежей. Для того собирай на Москве воевод, наместников, станичных голов, сторожей, не чурайся рядовых и тех, кто уже не при деле, но службу ту ведает. Начни с января месяца. К середине февраля ты должен представить мне единый документ по сему вопросу. И чтобы в правилах тех было прописано все дотошно. Кто, как и где несет службу, каким образом организовано согласие между станицами и сторожами, вплоть до росписи количества сторожей в разъездах и определения им обязанностей на отведенных и закрепленных в правах территориях. Как назовем эти правила, не важно, важно за зиму прикрыть земли наши. И еще важно ведать о противнике как можно больше.
