После этого я спросила Амира: как ему кажется, насколько успешно он достиг своей цели? Как бы он оценил себя по шкале от 1 до 10?
Он ответил:
– Мне кажется, я справился нормально. Я присудил бы себе 6 баллов.
Я спросила, какие действия, на его взгляд, были наиболее полезными.
– Я сознательно задавал больше вопросов и притормаживал все мгновенные реакции, которые у меня возникали.
Я согласилась с ним: я обратила внимание, что он сознательно делал это. Тогда я спросила:
– Что вы могли бы делать во время встречи с большей пользой? Чтобы поднять свою оценку, скажем, до семи?
Отвечая на это, он уже не был так уверен:
– Пожалуй, я мог бы задать еще пару вопросов. А какую оценку поставили бы мне вы?
Я сказала, что поставила бы «четверку». Это явно его расстроило. Тогда мы просмотрели видеозапись, и я попросила его снова оценить себя.
Амир кивнул:
– Да, я все понял. Я совершенно неверно оценил себя. Я выглядел незаинтересованным, когда он отвечал. Я бросал взгляд в окно – пусть ненадолго, но я понимаю, почему это может раздражать. Я не осознавал, что делаю это. А еще, когда он отвечал на мой второй вопрос… что было у меня с лицом?! Я выглядел раздраженным еще до того, как он завершил ответ. Я задавал хорошие вопросы, но мог бы намного лучше слушать его ответы.
Благодаря тому, что Амир открылся для критического отзыва об этом взаимодействии, он выявил другой нужный навык: слушать с более неподдельным любопытством. Отснятый материал помог ему определить пару коррективов положения тела, которые могли бы помочь оставаться более присутствующим и искренне любопытным. У него обнаружились кое-какие поведенческие шаблоны, которым он мог бы уделить больше внимания в грядущие недели. И все это благодаря его «Филу» – камере. Этот незаинтересованный свидетель просто показывал ему то, что он делал. Вот почему съемка – главный учебный инструмент в мире спорта и исполнительских искусств, да и в преподавании тоже. Я рекомендую пользоваться ею большинству клиентов. Поначалу многим она приходится не по вкусу, но в конечном итоге они находят ее бесценной.
Я попросила Амира определить в его команде какого-нибудь человека, который мог бы продолжить эту линию открытой, честной и, возможно, болезненной обратной связи. Он попросил взять на себя эту роль одного из членов команды, женщину. Она была известна своей прямотой и уже не раз говорила Амиру о его «резкости». Амир пригласил эту женщину играть активную роль в обучении, помогая ему развить этот навык и рассказывая, как он справился, после каждой встречи.
Амир активно просил о критике, и это постепенно стало ключевой составляющей совместной работы его команды. Он задался целью показать коллегам пример использования «Фила и Джилл» для обучения и совершенствования. Теперь и другие последовали его примеру. Пару месяцев спустя он рассказывал мне:
– Результаты съемки немного пощипали мое самолюбие, но зато я узнал, что слушаю не так, как мне это представлялось. Но самое главное: я обнаружил, что поддаюсь обучению. Если бы я этого не сделал, то никогда бы не узнал, что могу выглядеть так незаинтересованно. Теперь я обращаю внимание на то, как слушаю собеседника. У нас с этим человеком улучшились рабочие отношения, что оказало позитивное воздействие на качество его работы.
У вас могут найтись полезные «Фил и Джилл» в вашей собственной семье. Я, например, получила непрошеный критический отзыв от сына. Посреди горячего обсуждения решения, которое он собирался принять и которое я считала неверным, он заявил:
– Мам, мне нужно, чтобы ты перестала подрезать мне крылья.
Для меня это был момент осознания: мне как родителю пора отойти в сторону и позволить ему, развивающемуся подростку, ощутить свою независимость. Мне пришлось пересмотреть представление о том, что значит быть полезной мамой. Это был новый навык, и для него требовалась осознанная практика. Я поняла, что сын может быть очень полезным «Филом». Раздражающим, но полезным.
На самом деле, если уж так подумать, оба ребенка дают мне непрошеные критические отзывы. Однажды вечером, когда я просила дочь – в третий или четвертый раз за день – пожалуйста, убрать свою комнату, она, наконец, взорвалась:
– Я УБРАЛА, мама! Почему ты фокусируешься только на тех местах, где беспорядок, и никогда не замечаешь тех, где уже убрано?
Еще один звоночек. Я регулярно прошу клиентов как можно пристальнее фокусироваться на том, что у них получается, чтобы добиваться самого лучшего от себя и других. А тут я сама поступала с точностью до наоборот. Мой Собачий мозг сделал выбор за меня.
Разумеется, определив нужный вам навык и его отработку, вы могли бы решить, что обойдетесь самопроверкой. Но это рискованно.
Самопроверка может быть в высшей степени ненадежным инструментом.
Эрнест Хемингуэй отслеживал свою ежедневную писательскую производительность, записывая результаты в таблицу, «чтобы не морочить голову самому себе». Учитывая, что речь идет о временах до изобретения автоматического счетчика слов, это была весьма кропотливая работа.
Если вы можете быть достаточно честны, чтобы дать себе ту самую необходимую «болезненную оценку», – пожалуйста. Будьте сами себе «Филом и Джилл». Для начала попробуйте в деле вопросы, которые я предлагаю клиентам, чтобы они могли действительно оценивать себя, а не строить догадки:
1. Насколько полезна избранная практика для достижения вашей цели?
2. Что именно полезно в этой практике?
3. Что сделало бы эту практику более полезной?
(И, строго говоря, поскольку это я задаю вам вопросы, теперь я становлюсь вашими «Филом и Джилл»).
Какой бы навык вы ни решили осознанно отрабатывать, важный шаг вперед – определить и привлечь к участию ваших «Фила и Джилл». Клиенты часто считают полезным назначать им разные роли. Например, один будет подбадривать вас и наращивать вашу уверенность для движения вперед. Другой, который знает, за каким именно «лучше» вы гонитесь и как оно выглядит, может помогать вам действовать и учиться. Быть экспертом в ваших глазах. Одна клиентка недавно описала этот тип «Фила и Джилл» как «человека, который уже видел это кино».
Наши «Фил и Джилл» могут помогать нам становиться лучше разными способами. Ниже приведены примеры:
