Проще говоря, наши три мозга заняты непрерывной потасовкой между медленным рациональным мышлением и быстрыми импульсами. Они запрограммированы постоянно взаимодействовать, чтобы все, чем мы занимаемся, сделать как можно более автоматическим. Это позволило бы сохранить нашу энергию, так как действия тогда превращались бы в привычки. Нашим трем видам мозга необходимо работать в команде.
Собачий мозг – проводник между Человеческим и Рептильным. Он отвечает за свободный поток информации, чтобы мы могли функционировать наилучшим образом и принимать полезные решения. Однако этот мозг постоянно проводит оценку событий и интерпретирует их, основываясь на наших прошлых переживаниях, и начинает действовать (лаять, поджимать хвост или вилять хвостом) в полной уверенности, что защищает нас. Часто он выносит быстрый вердикт («Если я в этот момент подключу Человеческий мозг, решение займет много времени, так что мы с тобой, Рептилия, должны разобраться с этим, пока не стало слишком поздно!») и блокирует любые рациональные рассуждения.
Следующий пример, взятый из моих наблюдений за группой людей, показывает, насколько быстро два древнейших вида мозга способны объединиться и перехватить управление.
Барри слыл в коллективе весельчаком. Я не раз встречалась с ним и считала его источником позитивной, подбадривающей энергии. Его любили коллеги. Как-то раз я поехала вместе с ним на неформальную встречу. Там сотрудники обсуждали, как лучше всего сообщать друг другу новости о текущих проектах и сократить время, которое тратится на совещания. Один из коллег, Филипп, заикнулся было о преимуществах письменного оповещения, к которому он прибегал прежде, и я заметила, как Барри заерзал на стуле. Его лицо вспыхнуло, челюсть окаменела, одна нога начала отбивать нервную чечетку. Филипп углубился в детали, и я увидела, что Барри заерзал еще сильнее, стал закатывать глаза и обегать взглядом присутствующих, в то время как его нога под столом начала отбивать более частый ритм. И как раз когда Филипп предлагал рассылать по кругу письма с новостями перед очередным совещанием, Барри внезапно прорвало:
– Господи помилуй, только не это! Последний отчет, который ты написал, был чудовищен, меня чуть не вырвало!
Я наблюдала, как Рептильный, а затем и Собачий мозг Барри отреагировали, едва только в речи Филиппа проскользнуло упоминание об отчете. Основываясь на воспоминаниях о том, какие ощущения вызвал у него тот злосчастный отчет, Барри взорвался, нимало не заботясь о последствиях. Филипп в ответ вспыхнул до корней волос (Рептильный) и до конца встречи не произнес больше ни слова (поджавший хвост Собачий).
Барри выпалил свое замечание на эмоциях. Это не было его сознательным решением. Я знаю, это звучит странно. Ведь наши эмоции – это наш выбор, верно? Когда люди говорят мне: «Я в ярости, потому что…», «Я очень переживаю из-за…», значит, их Рептильный и Собачий мозги, как правило, говорят им нечто такое, что стоит услышать. Однако часто эти два вида мозга молниеносно, но не всегда продуктивно объединяют силы. И не успеваем мы оглянуться, как они уже на коне и помыкают Человеческим мозгом. Одна из моих бывших коллег, Мелинда, как-то раз под конец долгого рабочего дня пережила следующий эпизод.
Иногда после последнего звонка возбужденная толпа детей выплескивалась в коридоры, торопясь вырваться на улицу и сталкивая любого, кто имел неосторожность оказаться на ее пути. Это означало только одно: назревала драка. Я увидела, как несколько преподавателей пробираются к ядру толпы, чтобы разнять драчунов. Приблизившись, я заметила, что молодая учительница пытается убедить одного из противников остановиться и уйти. Она прекрасно справлялась с ситуацией – оставалась спокойной, но твердой, с уверенной и прямой осанкой. Она повторяла одну и ту же мысль: «Оставь его в покое. Ты будешь выше как личность, если прекратишь и отвернешься. Давай же, не втягивай себя в еще бóльшие неприятности». Парнишка, которого она уговаривала, совершенно ее игнорировал, силясь добраться до противника под подзуживающие вопли толпы. И настал момент, когда она потеряла контроль – словно в мгновение ока превратилась в кого-то другого. Вспыхнув до корней волос, она завопила ему в лицо: «ТЫ ЧТО, НЕ СЛЫШАЛ, ЧТО Я СКАЗАЛА?!» Он поймал ее взгляд и ничего не ответил. В центре внимания теперь оказались учительница и двое детей, пожиравших глазами друг друга, почти соприкасавшихся носами. В этот момент один из старших преподавателей протолкался к ним, мягко опустил руку на плечо молодой учительницы и шепнул ей на ухо:
– Мелинда… вы же взрослая.
Посыл чужого Собачьего мозга, предлагающего вам полаять, может быть невероятно сильным.
Человеческий мозг Мелинды отчаянно пытался сохранить контроль, напоминая ей, что она учитель и что ее роль – заботиться о ситуации и о вовлеченных в нее детях. Она это знала. Однако присутствовало и более сильное конкурирующее побуждение. Побуждение выжить. Пока я на нее смотрела, ее прежняя спокойная расслабленная осанка становилась все более и более жесткой по мере того, как она ближе подходила к скандалу. Ее Рептильный мозг, ощущая возможность поражения в случае утраты контроля над детьми, подал Собачьему мозгу сигнал об угрозе. Рептильный и Собачий мозги вмешались, чтобы перехватить управление у Человеческого мозга: Сейчас не время для рационального мышления. Оно не работает. Тебя унижают на глазах у детей, которых ты учишь. Предоставь это нам. Он тебя игнорирует. ТЕБЕ необходимо победить. Тебе нужно лаять громче. И она залаяла громче. Потребовался Человеческий мозг другого человека, чтобы вмешаться и спасти ситуацию.
Чужой Собачий мозг может ощущаться как сила мощного речного течения. Мы хотим уверенно стоять на песке, но нас засасывает нечто, что намного сильнее нас. Выныривая на поверхность за глотком воздуха после того, как нас кидало туда-сюда под водой, мы можем ощущать себя растерянными, дезориентированными, потрясенными и малость потрепанными.
Вот такое ощущение было и у Даррена. Это парнишка, который выгуливает мою собаку. Даррен очень мягкий и заботливый, и моя Кали любит его. Однажды вечером он пришел за Кали изрядно потрясенный инцидентом, который произошел незадолго до этого в местном парке. Когда он играл с четырьмя собаками, находящимися на его попечении, какой-то парень подошел и пнул одну из них. Это привело Даррена в ярость.
– Мы обменялись резкими репликами. Он обвинил меня в том, что у меня «слишком много уродливых псин». Я ответил, что выгуливаю их, это моя работа. Он не обратил на мои слова никакого внимания и продолжал ругаться. Что я сделал? Я быстро увел собак прочь, подальше от опасности. Этот тип продолжал орать мне вслед через весь парк. Я вернулся к стоянке, запер собак в машине, а потом – угадайте, что я сделал? Я побежал обратно, чтобы найти этого человека. Нагнав его, я спросил, в чем проблема. А через пару секунд уже повалил его на землю, схватив за грудки и крича: «Если ты еще хоть раз пнешь одну из моих собак, будешь иметь дело со мной!» Я не мог остановиться. Это происшествие сильно потрясло меня, и я уже несколько часов не могу отделаться от мыслей о нем. Жаль, что я не отреагировал более по-взрослому. Я не дрался так с самой школы. А ведь мне уже за тридцать, боже ты мой!
