Книга Снежник, страница 41 – Александра Елисеева

Я ухожу, ощущая повсюду на себе его тягучий колдовской запах. И сколь не тру потом нещадно свою кожу пеньковой мочалкой, не могу его с себя смыть. Ларре намертво въелся в мое тело, проник, как пырей, корневищем мне в сердце. Не избавиться от него, не уничтожить.

Сегодня ты снова одолел меня, Ларре Таррум. Вновь победил.

Ненавижу тебя.

Со свистом рассекает воздух стрела. Она пролетает рядом с Ильясом, едва не задевая его плечо. И легко вонзается, как в мягкое масло, в ствол орешника, стоящий вблизи.

Ильяс внимательно щурит свои песчано-светлые глаза и различает впереди силуэт. Там среди зарослей лиеских лип притаился человек. Неизвестный стрелок стоит, совсем слившись с сухими прозимовавшими листьями и буро-пестрыми ветвями.

К айвинцу прыгает скалящий зубы серый пёс — грозный волкодав. Свирепо рычит на него, неистово скалит клыки. Но Ильяс его не боится.

Появляется таинственная лучница. У хозяйки собаки волосы подобны осенней листве. Они выбиваются из-под неприметного бурого платка, завиваются у тонкой шеи. А ее глаза сверкают, как раскаленные горячие барханы.

— Кто ты? — спрашивает его, не отпуская тонкую, будто бы волос, упругую тетиву.

Ильяс усмехается:

— Всех так встречаешь?

На лице незнакомки рассыпаны рыжие веснушки, будто яркие искорки. Она морщится и словно пренебрежительно ему говорит:

— Я задала тебе вопрос.

Ильяс серьезнет:

— Да путник я… Держу путь в пустыни.

Лучница не верит ему:

— Путник? С кенаром наперевес?

— Дороги нынче опасны, — кивает на нее Ильяс, ухмыляясь.

Девчонка молчит. Ее пес по-прежнему скалится.

— Послушай, — говорит айвинец, — зла я тебе не желаю. Я иду домой. Все верно ты подметила: я воин. Некогда в Красной битве я воевал против Берга. Теперь же… Охранником в пути возьмёт кто, рад буду. Ни медяка не осталось.

Лучница вздыхает.

— Ладно, — соглашается она. — Так и быть отпущу тебя, — и, предупреждая его, добавляет наигранно грозно. — Но Клык, если кому ты захочешь чинить вред, тебя может запросто завалить.

Волкодав, подтверждая, громко лает.

— Понял-понял. Испугался, — примирительно произносит Ильяс.

Девчонка опускает лук, не сводя с айвинца настороженных карих глаз.

— Ты, скажи мне, всех так пугаешь? — задает он ей вопрос.

Она смешно вздергивает свой нос:

— Вот еще. Да только в последнее время, какого только сброда из Кобрина не валит.

Мужчина окидывает взглядом ее хрупкую фигуру.

— И что же некому больше на страже лиеских лесов стоять, кроме тебя? — спрашивает Ильяс у хозяйки волкодава.

— А тебе какое дело? — злится она. — Думаешь, это случайно стрела мимо тебя пролетела? Я утке точно в глаз выстрелить могу. Пока ты только потянулся бы за своим кенаром, я бы уже смогла нанести решающий удар.

— Меткая, значит? — прячет айвинец улыбку.

— Быстрая, — серьезно она отвечает. — Лук позволяет угнаться за быстро тающим временем.

— А зовут тебя как? — интересуется путник.

— Марика, — говорит девушка.

— А я Ильяс, — представляется он. — Проводишь меня до ближайшей деревни?

Она соглашается:

— Провожу. До Ваишено к обеду выйдем.

Впереди них бежит ее пес, то и дело останавливаясь, чтобы подождать хозяйку. Волкодав настороженно водит носом по ветру, принюхиваясь к запахам.

На весь лес проносится звонкая отрывистая песнь теньковки. Маленькая приземистая птичка с зелено-бурым телом высоко сидит на ясене и неустанно повторяет: «Тень-тинь-тянь-тень». Услышав шорохи, она испуганно взлетает и уносится прочь, скрываясь в густой чаще.

— Зверей в лесу не боишься? — задумчиво спрашивает у лучницы Ильяс. Она лишь передергивает плечами:

— Людей страшиться нужно, а не живности, — утверждает Марика.

Она убирает с лица пряди, что ярче солнечных лучей, и говорит пришедшему из Кобрина путнику:

— Я раньше не встречала айвинцев. Не слишком вы любите покидать родные пустыни.

Мужчина отвечает, наблюдая, как ветер развевает ее алые волосы, горящие, словно языки пламени:

— Дом есть дом. Скучаю по нему.

— А что ушел? — спрашивает Марика. — Устал от кочевой жизни?

Глаза пустынника теплы, словно весеннее солнце. У его губ собираются маленькие морщины, когда он улыбается ей:

— Я и в Кобрине не знал крыши над головой. Когда империя затеяла войну с Бергом, Айвин решил оказать ей поддержку. Отправил воинов, ну и меня, конечно. А там уж… Приключений мне захотелось, свет посмотреть.

— Посмотрел? — фыркает лучница.

— Уж вовсю нагляделся. Представляешь, в Айсбенге побывал.

— Пустынник в Айсбенге! — смеется Марика. — Как не замерз? Что тебе там только понадобилось? Говорят, там люди не живут, одни только волки. А те — куда свирепее наших. Не порвали тебя?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Нет, — улыбается воин, вспоминая. — Так, потрепали.

— Врешь! — прыскает девушка.

— Конечно, — легко соглашается он.

— И что же, теперь службы ты снова ищешь? — интересуется лучница.

— Как прядильщица судеб решит, — смиренно произносит Ильяс. — Но был бы я рад стать стражем тем, кто будет на юг, как и я, держать свой путь.

Марика отвлекается от разговора и кричит своему волкодаву:

— Клык! Отрыщь ^[3]!

Пес, поджимая хвост, отступает. Под ним лежит зверь со светлым, охристо-серым мехом — попавший в силки заяц. На его спине виднеются не вылинявшие с зимы сизые подпалины. Длинные уши с черными концами сложены треугольником.