Когда Ильдико переступила порог его опочивальни в ночной рубашке, намереваясь, как обычно, возлечь с ним, он едва не набросился на нее, ослепленный отчаянным желанием овладеть ее душой и телом. Каждая частичка его существа изнывала от страсти. Бришен поборол искушение и покорился судьбе. От одной только мысли о том, что эта женщина окровавлена и истерзана одержимым мужчиной, душа уходила в пятки.
Он искренне поблагодарил, когда Ильдико выбежала из опочивальни и заперла дверь на засов. Одиночество никак не могло остудить его гнев или желание. Он метался по комнате, точно дикий зверь. Пил вино. Обрушил на голову королевы все известные ему проклятия и, наконец, схватив плащ, вылетел из комнаты, где на простынях его терзал бы цветочный аромат Ильдико.
Тишина царила в Саггаре. Большинство обитателей спали, за исключением нескольких охранников. Они поприветствовали Бришена, когда тот прошел по залитым ярким утренним солнцем коридорам. Короткая прогулка до редута и опустевшей арены едва ли остудила его пыл. Раздевшись по пояс, он нетерпеливо схватил один из тренировочных мечей из оружейной стойки, установленной вдоль стены арены.
Мечи не его любимый вид оружия, да и из соломенных чучел смехотворные противники, но ослепленный солнцем он с безумием рубил их, пока соломинки густым облаком не поднялись в воздух, а каркасы тел не рассыпались по грязной земле. Дрожа от усталости, Бришен украдкой посмотрел на небо и с удивлением понял, что солнце высоко над головой. Он уже два часа тренировался, словно одержимый. Пот ручьями стекал по его рукам и ногам. Легкие горели, тело ныло, но в голове прояснилось. Имитация боя сделала свое дело. Ярость улеглась. Вожделение продолжало будоражить кровь, однако сменилось полыхающим в груди желанием. Он по-прежнему неистово жаждал Ильдико, но не завоевать, а насладиться.
– Кузен, если не прикроешься – ослепнешь.
Бришен повернулся и, прищурившись, посмотрел на Анхусет, которая стояла поодаль, держа в руках его сброшенный плащ. Отстегнув капюшон, она кинула ему накидку.
– Удивительно, как ты еще в силах видеть.
Поймав кусок ткани, он не стал накидывать капюшон на голову, пока не смыл с себя грязь и солому. Поток холодной воды из бочонка прогнал всякую усталость. Вода с мокрых волос и бриджей растеклась лужицей под ногами. Капюшон лег на голову и плечи, одновременно спасая от лучей палящего солнца и заставляя изнывать от дурманящей жары и духоты.
– Ты выглядишь, как изрядно промокшая ищейка магов.
Он сердито посмотрел на нее.
– Радуйся, что я не отряхнулся как пес, а то бы ты тоже промокла до нитки. – Он вытер руки о плащ. – Что ты тут делаешь?
Анхусет пожала плечами.
– Ты же знаешь, я страдаю бессонницей. Вот решила прийти на арену немного потренироваться. Представь, как я удивилась, обнаружив тебя здесь. – Ее глаза в тени капюшона сузились до светящихся щелочек. – Где херцегеши?
Бришен пристально посмотрел на кузину. Анхусет обладала острой интуицией. Она знала его лучше и дольше, чем кто-либо. Что-то в его поведении встревожило ее.
– Наслаждается сном в своей постели, в отличие от нас с тобой. – Бришен выдержал молчаливый взгляд сестры. Она выскажется, когда пожелает, и лучше ее не торопить.
– Если ты не хочешь отточить навыки владения мечом, то есть более приятные способы скоротать бессонный день. Я знаю дюжину женщин каи, готовых с радостью охладить твой пыл.
Такая мысль приходила ему в голову. Ильдико как-то намекнула, что не против, если он заведет себе любовницу, однако Бришен сомневался в искренности ее уверений. Три дня назад они вместе лежали в его постели. Ему не пригрезилась легкая дрожь, пробежавшая по телу Ильдико, когда он провел носом по ее виску. Дрожь, вызванная отнюдь не страхом.
– Я не переживу страсти дюжины женщин каи, кузина. Кроме того, лишь одна в силах охладить мой пыл.
Губы Анхусет усмешливо дрогнули.
– И она не каи. Кем стала для тебя Ильдико?
– Всепоглощающим пламенем.
Коротко кивнув кузине, он направился к выходу с арены.
– Хочешь, устроим состязание? – окликнула его Анхусет.
Бришен покачал головой и пошел дальше.
– Нет. Я соскучился по жене.
– А ты случайно не боишься, что я изобью тебя, словно мальчонку?
Он отмахнулся от ее насмешки.
– Не без этого.
Если он не станет мешкать, то сможет вернуть Ильдико в свою постель, где ей самое место, и подремать последние дневные часы рядом с ней.
Однако Анхусет явно еще не закончила.
– Ваше Высочество, лорд Пангион прибудет сегодня вечером в Саггару. Желаете, чтобы мы сопровождали его от главной дороги или от ворот редута?
Бришен остановился и тихо выругался. Серовек. Званый ужин. Он совсем забыл об этом.
Бришен зажал переносицу большим и указательным пальцами. Головная боль, вызванная палящим солнцем, лишь усилилась. Он испытывал искушение сказать Анхусет, чтобы она любезно проводила их гостя домой, когда тот прибудет. Однако это повлечет нежелательные последствия: сосед перестанет проявлять дружелюбие или делиться с ним важными сведениями.
– Встретишь Серовека с его отрядом на главной дороге. – Он порадовался, что капюшон скрывает ухмылку. – И еще, Анхусет, ты будешь присутствовать на ужине, а после – на танцах.
В ответ на приказ раздался низкий рык, и его ухмылка переросла в усмешку.
Бришен отошел, внимательно прислушиваясь, не раздастся ли за спиной предательский лязг обнаженного меча или дуновение воздуха, рассеченного летящим кинжалом.
Он вернулся в поместье невредимым и обнаружил, что все обитатели по-прежнему крепко спят. Его личный слуга дремал в скромной комнате рядом с покоями господ. Бришен решил не тревожить каи в середине дня только для того, чтобы тот принес воды для ванной. Стряхнув грязь, не смытую колодезной водой, он натянул столь ненавистные льняные бриджи и направился к двери, соединявшей его покои с опочивальней Ильдико.
Спать рядом с ней нагим в тот единственный раз было ошибкой. Ильдико застала его врасплох, проснувшись раньше него. К счастью, никто из них не склонен обниматься во сне, иначе она бы весьма быстро обнаружила, что его глубокая привязанность к ней превратилась в нечто гораздо менее платоническое. Оказавшись в ловушке под одеялом, пока Ильдико не ушла переодеться в свои покои, Бришен рухнул на кровать с разочарованным стоном и поклялся, что теперь они будут спать порознь. Но менее чем через сутки он нарушил обещание. Ему хотелось, чтобы Ильдико была рядом.
Походи он хоть капельку на отца, то мог бы превратить дверь в тонкий пергамент, переступить порог и забрать жену. Походи он на деда, то смог бы пройти сквозь толстую древесину, будто бестелесный призрак. Но с каждым новым поколением магия каи иссякала. Бришен оберегал магию, которой владел, поэтому ограничился несколькими произнесенными нараспев словами, которые отодвинули засов с другой стороны.
