– Все будет хорошо, миледи. Верьте мне. Бран не в первый раз получает такие раны, я умею с ними обращаться. Яд уже весь выведен, и пусть его слегка сейчас лихорадит, но уже к утру Бран придет в себя. Все будет хорошо.
Я с сомнением покосилась на ведунью, но промолчала. Кто я такая, чтобы спорить? Тем более, если Сарила так действует не в первый раз. Значит, знает, как нужно поступать, чтобы было не во вред организму наемника. Вот только вопреки всем доводам лекарки и здравого смысла тревога не проходила, противным червячком подтачивая меня изнутри.
Отойдя от кушетки, я приблизилась к кровати и двум аристократическим пациентам. Бросила быстрый взгляд на Филогиана. За прошедшее время никаких видимых изменений в принце драконов не произошло. Все такой же бледный, с закрытыми глазами и едва заметно подымающейся в дыхании грудью, он спал крепким сном беспамятства. Я снова оглянулась на Сарилу:
– А принц Филогиан?
Прежде, чем мне ответить, ведунья взяла Филогиана за безвольное запястье и посчитала пульс, потом зачем-то оттянула ему веко и заглянула в глаз. А потом пожала плечами:
– Я не знаю, леди, сколько будет восстанавливаться его высочество. Господин архимаг рассказал мне, что у его высочества фактически отсутствует источник, поэтому сложно сказать, сколько будет длиться выздоровление принца. Я аккуратно пою его бальзамом и делаю все необходимые процедуры. Нам остается лишь ждать.
Я вздохнула:
– Спасибо, Сарила. Не знаю, как бы я выкручивалась без тебя. Иногда мне кажется, что тебя мне послал сам Господь Бог. – Ведунья странно глянула на меня, но я не придала этому значения, поинтересовавшись: – Кстати, как твоя рука?
– Уже понемногу шевелится, спасибо, леди, – Сарила с некоторым усилием сжала пальцы в кулак и слегка приподняла его. Буквально на пару сантиметров. – Думаю, ничего серьезного, просто ушиб. Хотя я тоже на всякий случай выпила зелье для выведения яда.
– А как ты догадалась, что оно ядовито? – с любопытством поинтересовалась в ответ.
Ведунья снова пожала плечами:
– Так высшая нечисть вся ядовитая. И вся поголовно боится порошка из коры белого ясеня. Для них это своеобразный и очень сильный яд.
– Ага, – задумчиво пробормотала я, переводя взгляд на уставшую Динку. И в этот момент до меня дошло, что уже глубоко обеденное время, но девчонки из спальни так и не выходили, выхаживая раненных. Мне стало стыдно: – Сарила, я останусь вместо тебя в спальне и пригляжу за парнями, а вы с Диной идите поешьте! А то принести вам обед точно некому.
Ведунья нерешительно оглянулась на Брандта, немного подумала, а потом жестом позвала меня к столу, стоящему у окна:
– Леди, вот тут, – она открыла шкатулку с резной крышкой, размером с мою ладонь, – порошок коры белого ясеня. Так, на всякий случай, – быстро добавила она, поймав мой округлившийся взгляд. – Вот тут, – Сарила взяла со стола довольно большую бутыль, наверное, с литра два объемом, – настойка против жара. Если Бран начнет метаться, возьмите вот эту тряпицу, – мне продемонстрировали лежащий рядом лоскут сероватой ткани, – смочите ее настойкой и положите Брану на лоб. Жар спадет, и он успокоится. Принцу Филогиану ничего давать не нужно, он спокойно спит. Ну а господин архимаг… – Сарила запнулась, покосилась на меня, а потом быстро добавила: – в общем, если господин архимаг проснется, то сами тут разберетесь.
Я обалдела от такой инструкции. Что значит, сами здесь разберемся? А если Алу станет плохо? Однако, пока я хлопала глазами, ведунья и Динка торопливо исчезли за дверью. И я осталась одна с тремя обморочными мужиками.
Глава 16
В некоторой прострации я постояла у стола, рассматривая все, что Сарила на него наставила: кувшин с водой, рядом небольшая миска и та самая тряпица, с помощью которой следовало при необходимости сделать Брандту компресс, с десяток разномастных флакончиков и скляночек, причем, некоторые были даже не подписаны, бутыль с настойкой от лихорадки, шкатулка и несколько разнокалиберных мешочков. Тронув кончиком пальца один из них, я услышала сухой недовольный шелест. Кажется, в мешочке были травы.
Все еще оцепеневшая после поступка Сарилы, я переместилась от стола к кровати и внимательно вгляделась в Филогиана. Меня что-то беспокоило, какая-то неуловимая мысль зудела и терла будто камешек в модельной туфле. Да, я сама отправила Сарилу и Динку обедать. Сама вызвалась посидеть с нашими больными. В целом, придраться было не к чему. Но я кожей чувствовала: что-то не так.
Филогиан лежал будто мертвый. Бледная кожа, синяки под глазами, легкая синюшность губ. Даже черты лица как будто заострились. От настоящего покойника принца отличало лишь едва заметное движение грудной клетки – Филогиан дышал. В груди тяжело заворочалась тревога. В медицине я не смыслю ничего. Но выздоравливающий и восстанавливающийся человек точно не должен выглядеть хуже, чем был до этого. Я перевела взгляд: лежащий рядышком Аланнадиэль с легким румянцем на скулах действительно выглядел как отдыхающий, спящий человек. В отличие от Филогиана. Скорее бы Ал пришел уже в себя! Мне сейчас, как никогда, требовался его совет и помощь!
Внезапно у меня за спиной раздался протяжный стон, заставивший меня подпрыгнуть на месте от страха. Только спустя секунду, с трудом переведя дух, я сообразила, что это застонал Брандт и поспешила к наемнику.
От тела наемника волнами исходил жар. А на лбу и висках поблескивали крупные капли пота. Судя по всему, начался приступ лихорадки, который упоминала Сарила. И я метнулась к столу. Схватила тряпицу, трясущимися руками над миской смочила ее настойкой из бутыли и, почти не отжимая, бросилась назад к Брандту, бормоча себе под нос, какая я дура. Лучше бы сама принесла сюда еду, чай, не переломилась бы! А то что-то слишком быстро я почувствовала себя высокородной леди и загордилась. Поднос с обедом принести лекарке мне не почину!
Почувствовав на голове прохладный компресс, Брандт резко дернул головой, словно пытаясь его сбросить. Я еле успела положить поверх ладонь, придерживая тряпицу от падения. Ощутив мою руку, наемник затих, но пробормотал едва слышно:
– Не надо…
Я перевела дух, поправила компресс и тихо ответила:
– Брандт, компресс снимет жар и утишит лихорадку…
Однако, как оказалось, мужчина имел в виду вовсе не лечение:
– Илли, не делай этого… не нужно… это же шанс для нас… вырваться… все изменить… стать счастливыми…
Шепот затих. И сколько я ни прислушивалась, Брандт больше не произнес ни словечка. Я еще дважды меняла ему компресс. И вскоре лихорадка отступила, дыхание мужчины успокоилось, и он уснул. А я задумчиво отнесла тряпицу на место. И что это было? Илли… Кто это? Сарила? А Сарила ли? Или я просто накручиваю себя, а Брандту всего лишь что-то привиделось в горячке болезни? Вопросы множились в геометрической прогрессии. А ответов на них как не было, так и нет.
Рассеянно потерев лоб рукой, я с усилием подтянула кресло поближе к кровати, так чтобы видеть своего блондина, и присела. Интересно, как Ал и Филогиан жили до моего появления? У них тоже постоянно что-то происходило? Или проблемы возникли лишь с моим появлением?
