Нахмурившись, Рагнер положил руки на пояс.
– И что раз так? Не видать мне развода? Уже и первый кардинал озлобился на меня… Принц Баро обещал ему письмо передать и привезти мне развод через полгода. Обещал поручиться за меня, как за себя, что я больше не буду проявлять неуважения к Экклесии и святотатствовать. На это вся моя надежда. Неужели золото не возьмут?
– Думаю, что возьмут, – вздохнул Магнус. – Да и раскаяние такого великого грешника, как ты, Экклесию, бесспорно, порадует: ты явишь хороший пример, если изменишься. Такие раскаявшиеся грешники даже ценнее, чем праведники. И если сам принц Баро будет за тебя хлопотать, то, скорее всего, и развод получишь, но… – нахмурился он в противовес посветлевшему лицу Рагнера. – Но для них ты всё же лучше был бы мертв. И это очень серьезно.
– А я и буду мертв, – беззаботно улыбался Рагнер. – Лодэтский Дьявол погиб в Орензе, Магнус. Один зануда-монах руку к этому тоже, конечно, приложил, но победила его зеленоглазая красавица. Ради нее я и решил помириться с Экклесией, – посмотрел Рагнер на Маргариту. – Пусть оставят меня в покое, и я буду наслаждаться счастьем в Ларгосе. Впредь буду давить свои колени в Возрождение, как все, – так я скажу епископу Нотте́ру Дофи́р-о-Лотто́й, давнему другу моей бабули и наместнику Мери́диана в Лодэнии. Я буду весьма убедителен.
Магнус чуть покачал головой.
– Впредь, Рагнер, будь намного более осторожен. Никогда не открывайся незнакомцам. Даже с друзьями не говори про веру, Экклесию и Бога что-то дурное… Впрочем, на все воля Божия…
– Опять ты за свое, – засмеялся Рагнер. – Тебя и Смерть не исправит!
– Рагнер, в Бога я верить не перестал, и в вере не разочаровался, только в Экклесии. Это три совершенно разные сути. Но я вида не подам, что это так, и в храмы ходить тоже не перестану. Среди священников много достойных служителей Бога, я же отныне буду служить людям.
– Надумал, что будешь делать в миру?
– То же самое, что в своем храме: ухаживать за цветами и думать – пытаться понять Бога и его непростые замыслы, в которых надо идти вслед за демоном. Я осознал, что вовсе не обязательно идти к Богу духовным путем, что все дороги одинаковы: просто где-то больше власти и денег… И раз все дороги одинаковы, то это значит, что все идут к Богу. Все, Рагнер, даже ты, против своей воли. Все что-то да знают о нем, всем он открывается с той или иной стороны. Правда многогранна, как и вера, ложь же многоголосна… как знание, – грустно усмехнулся Магнус. – Полагая, что раз я получил тайное знание, то всё узнал, я и заблудился. Я ничего, дурак, не ведаю о Боге, как и говорил мой бывший наставник. Буду снова учиться, теперь уже у мирян. Молчать и слушать, а не проповедовать. Постараюсь помогать людям делом, буду заново пытаться разобраться в том, что же такое есть Добродетель Любви. Возможно, ты был прав – куча девственников за тридцать восемь циклов лет так и не поняла что такое Любовь, хотя оделась в юбки. Вдруг мне удастся разгадать эту тайну, если я теперь пойду к Добродетели Любви через понятную для человека любовь во всех ее проявлениях.
Рагнер ничего не ответил, только обнял друга, а затем они вдвоем посмотрели на своих возлюбленных.
________________
Пока бывший Лодэтский Дьявол и бывший Святой беседовали, Маргарита, поглаживая морду Звездочки и наблюдая за ними, опять начала волноваться по непонятной для себя причине: тревога колола ее сердце и не затихала. Рагнер мрачнел, пока Магнус что-то ему говорил, и Маргарита понимала, что мужчины обсуждают нечто особенно важное – то, что Рагнер, скорее всего, сохранит от нее в тайне. Марлена, нисколько не пугаясь неизвестности, забавлялась с малюткой Жоли и пересмеивалась с Беати, сидевшей на повозке. Маргарита позавидовала безмятежности подруг и перевела взгляд на сцену знакомства белоснежной поджарой Альбы и черной свирепой Айады. Две большие и такие разные собаки настороженно обнюхивали друг друга, не виляя хвостами, но и не показывая зубы.
«Они как Диана Монаро и Соолма. Если эти две собаки поладят, то и две женщины, что так меня не приемлют, тоже найдут общий язык, – подумала Маргарита. – И будут незаметно ломать мою и Рагнера любовь».
Она вспомнила, как поворачивали к ней головы Хадебура и Марили в кухне замка, а потом ее чуть не утопили в бочке. Досадуя, что наглая Марили тоже отправится в Лодэнию из Нонанданна, Маргарита окончательно расстроилась. Она посмотрела на холодную, привлекательную Диану Монаро, демонстративно носившую черную траурную вуаль, затем на некрасивую, но величавую Соолму, преображенную белым двурогим колпаком, – и чуть не расплакалась. Однако две собаки скоро разбежались, не желая более продолжать общение, а Рагнер стал улыбаться. Маргарита выдохнула, решив, что понапрасну себя изводит. Она постаралась думать о хорошем и повернулась к Беати.
– Думала, Оливи провождит нас… – откровенно сказала ей смуглянка.
– Я тебе говорила, что он противный, а ты мне не верила, – по-доброму съехидничала Маргарита. – А я рада, что его нет. И тетки Клементины тоже. Пришли все, кому мы дороги. Запомни это хорошенько… Прости и позабудь, вот только этот день никогда не забывай.
Беати изобразила улыбку и поправила чепец. А Рагнер уже шел к повозке и к девушкам.
– Теперь точно пора в путь, – сказал он и поклонился на прощание Марлене.
Рагнер помог Маргарите сесть на светло-серую в яблоках кобылу Ре́рду. Все остальные тоже засуетились: стали занимать места на повозках или запрыгивать на лошадей. Дед Гибих больше не провожал Маргариту у ворот, а сидел на телеге рядом с дядюшкой Жолем, но девушка знала: когда она по-настоящему отправится из имения в долгий путь до Лодэнии, то дед, как всегда, проводит ее самым последним и, быть может, даже ласково скажет: «Ужо в сей-то разок, точна боле не воротайся». И обрадуется, когда она однажды приедет их навестить.
Покидая многолюдный Элладанн, Маргарита оглянулась на Западную крепость, серо-бежевую громаду в выбоинах после двух штурмов. Здесь она прощалась с Иамом; в ней же Нинно и Синоли защищали свой город. Через эти ворота ее тайно вывозили, украв у Рагнера. Теперь сам Рагнер вел ее в неизвестность, дабы сделать частью своего мира.
Путешествуя до этого дня в сознательном возрасте только единожды, да семилетней голодной девчонкой в лохмотьях, она должна будет проделать обратный путь до гигантского Бренноданна, какой рядом с Реонданном, «Водными воротами Орензы». Далее ее ждали Фойиское море, Банэйское, а затем последнее – Хельхийское – море у загадочной Малой Чаши, у северного океана, что не замерзал вопреки законам природы.
Рагнер как-то сказал ей, что он дважды ходил на корабле летом за Линию Льда. Еще он был за Линией Огня и тоже дважды ее пересекал.
«Чего я переживаю? – одернула себя Маргарита. – Рядом с таким человеком ничего не стоит бояться. И я не буду».
Она улыбнулась любимому мужчине. Рагнер подмигнул ей в ответ и блеснул серебром зубов, разомкнув в улыбке большие губы.
Эпилог
Отрывки из «Книги Позора» Меридеи
