Книга Лекарь Империи 4, страница 12 – Сергей Карелин, Александр Лиманский

Я посмотрел сначала на встревоженного Артема, потом на Борисову, которая с надеждой заглядывала мне в глаза.

— Запасной вариант не понадобится, — спокойно ответил я. — Я уверен в этой теории.

— Но почему?

— Потому что ни один другой диагноз не может объяснить одновременно и упорную, незаживающую язву, и внезапный гипогликемический коллапс на операционном столе. Это единственный ключ, который подходит ко всем замкам в этой истории. Это настолько редкое, но настолько классическое сочетание, что ошибиться здесь почти невозможно.

Не успел никто ничего ответить, как дверь в ординаторскую снова распахнулась. На пороге, запыхавшийся, с распечаткой в руках, стоял Семен Величко. Он был бледен.

— Ну что там, Семен? — я подался вперед. — Пришли анализы?

Он посмотрел на меня круглыми глазами.

— Илья… т-тут это…

Величко никак не мог сформулировать мысль, его губы дрожали.

— Ну давай уже, Семен, не тяни! — я резко встал из-за стола, не желая больше выносить это напряжение. — Что там в анализах⁈

Он вздрогнул от моего тона, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и молча протянул мне распечатку. Я выхватил у него из рук листок.

Цифры.

Сухие, безэмоциональные цифры, которые, однако, говорили о многом. Гастрин — триста пятьдесят пикограмм на миллилитр, при верхней границе нормы в сто. Инсулин — сорок микроединиц, при норме до двадцати пяти.

И, как контрольный выстрел, С-пептид, повышенный пропорционально. В цель!

— Ну что, двуногий? — Фырк, который уселся у меня на плече в тот самый момент, когда вошел Величко, с удовлетворением посмотрел на цифры. — Твоя безумная догадка подтвердилась? Я же говорил, нюх у тебя, как у лучшей гильдейской ищейки! Ну, и моя гениальная наводка про лягушку, конечно, тоже помогла!

Я проигнорировал его бахвальство.

— Синдром МЭН-1. Диагноз подтвержден, — сказал я. — Множественная эндокринная неоплазия первого типа. Редчайшее, коварное генетическое заболевание, которое так долго водило за нос всех.

— Нелегко тебе с таким диагнозом придется, Разумовский, — неожиданно подала голос Алина Борисова из своего угла. Она смотрела на бланк в моих руках, и в ее голосе на этот раз не было ни капли злорадства. Скорее, сухое, профессиональное сочувствие коллеги, который понимает всю сложность предстоящей работы.

— А эта белобрысая-то на удивление дело говорит! — прокомментировал Фырк. — Это тебе не просто аппендицит вырезать. Тут сначала придется все эти твои опухоли найти, как иголки в стоге сена! Попотеть придется!

Я молча сложил анализы и положил их в карман. Диагноз был. Теперь предстояло самое сложное — донести его до Шаповалова и убедить в своей правоте.

Через полчаса в его кабинете собрался импровизированный консилиум — сам хозяин кабинета, я и Артем Воронов. Атмосфера была напряженной.

Шаповалов медленно и тщательно, изучал распечатки с анализами. Его лицо с каждой секундой становилось все мрачнее. Он несколько раз перечитал цифры, потом посмотрел на меня, потом снова на бумаги.

— Черт… — наконец выдохнул он, откладывая листки. — Ты был прав, Разумовский. Синдром МЭН-1. Никогда бы, черт возьми, не подумал… За двадцать лет практики — мой первый случай.

Он устало потер переносицу.