Книга Когда она вернулась, страница 38 – Люсинда Берри

Случилось не что, а кто. Скотт позаботился обо мне после гибели моих родителей, когда мне было семнадцать. Разрозненные кадры замелькали у меня в голове. В больнице Скотт часами не отходил от меня еще долгое время после того, как их объявили мертвыми. Он никого ко мне не подпускал до тех пор, пока я не нашла в себе сил уйти. Годами он служил контейнером для моих эмоций, когда я приступами высвобождала собственную ярость, пытаясь осознать, каким образом оказалась столького лишена.

– Он спас мне жизнь.

Я проглотила возникший в горле комок прежде, чем вспомнила, о чем инструктировал меня Рэй – не сдерживать эмоции. И я отпустила их. И внезапно разрыдалась так, как не рыдала с детства. Рэй продолжал сидеть неподвижно. Не протянул руку, чтобы меня утешить, не произнес слов ободрения. Вся неловкость ситуации постепенно приглушила мой эмоциональный выплеск.

– Я не знаю, кто я без него. Мне всегда было интересно, кем я могла бы стать сама. Но даже за то, что такие мысли возникают у меня в голове, я считаю себя худшим человеком на Земле.

Я никогда не признавалась в этом никому. Даже Кристине. И уж конечно Скотту. Я едва могла признаться в этом самой себе. Что же еще мог вытащить из меня Рэй, о чем я никогда никому не рассказывала?

Эбби

Сейчас

Мои веки горели. Я не сводила глаз с кофейника, мечтая взять чашку, как все остальные, но папа не выносил, когда я пила кофе. Он до сих пор верил в старческий бред о том, что кофе мог затормозить мой рост. Папе не было дела до того, что все мои друзья пили кофе в «Старбакс», когда мы ходили туда компанией. Иногда мне все же удавалось тайком выпить чашечку, а уж сегодняшний день я бы точно не вывезла без кофеина – ведь плач Шайло не давал мне спать большую часть ночи.

Моя спальня – рядом с гостевой. Мама всю ночь ее баюкала, но это не помогло. Она не замолкала дольше, чем на несколько минут. Мне хотелось помочь маме, но я ничего не знала о детях, а сделать что-то не так, вызвав новый приступ плача, или расстроить маму я побоялась. В итоге я так и осталась лежать на своей кровати, желая им обеим поскорее уснуть и пролистывая старые ветки на форуме об исчезнувших людях в поисках подробностей, которые могла упустить. Надеюсь, хотя бы папа с Мередит смогли выспаться, несмотря на плач. Вчера вечером они были такими уставшими, что Мередит буквально клевала носом над пиццей, едва справившись с единственным куском. Зато мама с лихвой компенсировала отсутствие аппетита у Мередит. Я еще никогда не видела, чтобы кто-нибудь так ел. Она в одиночку расправилась с целой большой пиццей. Просто отправляла в рот кусок за куском, пока внезапно не оказалось, что пицца закончилась, и тогда на ее лице промелькнуло униженное выражение.

Мама до сих пор не спустилась к нам. Мередит снова пыталась ей предложить что-то из своей одежды, и мама отказалась. Мне хотелось бы, чтобы Мередит уже прекратила это делать, – было очевидно, что мама не хотела брать ее вещи. Согласилась бы я надеть одежду новой жены собственного мужа? Наверное, нет. Сегодня папа собрался притащить из гаража несколько коробок с маминой старой одеждой, чтобы ей было что носить, пока мы не сходим в магазин за новыми вещами.

Дин и его команда следователей должны были появиться у нас через час, чтобы допросить маму. Те ребята, что остались у нас вчера, пили кофе в гостиной. Гул их приглушенных голосов был слышен в каждой комнате здесь, внизу. Я не имела ни малейшего представления, каким образом кто-то из них планировал вытянуть хоть что-то из мамы, притом что общалась она преимущественно односложными предложениями: да, нет, пожалуйста, спасибо. Едва ли за эти дни я хоть раз слышала, чтобы мама произнесла за один раз больше двух предложений. Отсутствие сна тоже не могло сыграть им на руку. В какой-то момент мама все-таки уснула – я заглянула к ним, когда в шесть часов утра выходила в туалет. Кровать стояла нетронутой, а мама с Шайло на руках спала, свернувшись калачиком, на холодном деревянном полу, хотя в центре комнаты лежал коврик. Она не взяла даже подушку. Я тихонько прикрыла дверь и на цыпочках вернулась к себе, но уснуть уже не смогла – никак не удавалось выкинуть из головы картину, как они спят на полу. Почему она легла на пол?