Книга Огни Хафельберга, страница 19 – Софья Ролдугина

— Ах, как похож на него! — так же смеется негодник. — А он, поди, уже состарился или вовсе умер? — Боже святый, храни всех нас, дай здоровья этому мальчику. Марцель поспешно вынырнул, отодвигая мысли монахини на периферию сознания неразборчивым шепотом. Почему-то подслушивать чужие молитвы было неловко, даже такие незамысловатые.

К тому же, вряд ли эта птичка божья может знать что-то о таком мерзавце, как Штайн. Между тем, Шеллтон не терял времени зря. «Значит, с материалами из коллекции-музея мы можем ознакомиться в любое время?» «Очень хорошо», — нахмурился он, словно припоминая. «Наверное, перед началом работы нам следует хотя бы засвидетельствовать почтение отцу Петеру, так?»

Все-таки это он в свое время провел огромную работу по систематизации фондов. От монахини пахнула грустью, кисловато обреченной, застарелой. — Он редко сейчас может разговаривать с прихожанами, — вздохнула женщина, машинально оглаживая кончиками пальцев крупные агатовые четки на запястье. — Не по слабости душевной, а из-за телесного недуга. Я могу узнать, выйдет ли он сейчас к вам, но надежды немного.

— Понимаю, — Шелтон скорбно наклонил голову, — не смею требовать большего, но я был бы очень счастлив иметь возможность хотя бы взглянуть на этого удивительного человека по крупицам собравшего историю монастыря. Сестра Анхелика еще раз вздохнула и начала медленно перебирать черные бусины. Щелк, щелк, щелк.

Мартель хотела уже было вмешаться, но тут она решилась. — Подождите здесь, пожалуйста. Я проведу и отца Петера, и тогда позову вас, если он может сегодня подняться с постели, — добавила монахиня совсем тихо. — В конце концов, может, разговор с новыми людьми облегчит его страдание? Это безыскусно простое страдание острым камешком прокатилось по нервам Марцеля.

Курить захотелось просто нестерпимо, не потому что организм просил никотиновой добавки, из-за привычки не думать за сигаретой, просто чувствовать. Шванг, не надо настолько открыто плевать на правила, там была табличка «не курить». Шелтон, конечно, был дико умным, но некоторые вещи не понимал в упор. Никто не увидит.

Одна сломанная спичка, вторая, третья, наконец, вспыхнула ярким огоньком. Марцель покачал немного зажжённые сигареты и оттягиваю удовольствие. — Монашек тут на целый монастырь, человек пятнадцать. Они сейчас делами заняты. Это сестра Анхелика уже слишком старая, чтобы выполнять серьёзную работу. Вот она и дежурит у главных ворот. Так что забей. У меня всё под контролем.

Шелтон, а мне ведь придётся читать этого больного, да? — Ответ очевиден. «Не делай такие жалобные глаза!» Стратег, не слишком доверяющий мнению Марцеля, бдительно разглядывал окна монастыря и арки выходов, словно искал затаившихся монахинь. «Сначала я, конечно, попробую расспросить его по-своему, но шансы на полный удовлетворяющий моим интересам ответ оцениваю крайне низкие.

Тебе же потом будет хуже. Придется затирать лишние воспоминания в случае неудачи. — Переживу, — буркнул Марцель. Открыто демонстрировать перед Шелтоном слабость и нервозность не хотелось, но дрожащие пальцы выдавали его с головой. — В крайнем случае, ты ведь меня подлечишь. — Если ты заработаешь инсульт, конечно. Для всего остального, Шванг, есть аптека и обезболивающие.

Запрокинув голову, Марцель выпустил безупречно голубое небо облачко ментолового дыма. Тишина. Не было слышно ни цикад, ни птиц, одних, потому что еще утро, а других из-за того, что осень на носу. Вчерашняя не случившаяся гроза не считалась, она сошла бы разве что за последний привет уходящего лета. Через неделю-другую синоптики грозились такими дождями, что проселочные дороги должны были бы превратиться в сплошную грязь.